Абсолютное равновесие (СИ)

Вступление

Решения… Мы принимаем их каждый день, каждый час, каждую минуту — всю жизнь! Большинство решений не играют заметной роли в человеческой судьбе, потому, что касаются вещей не затейливых, не значительных, ничего не определяющих. Но некоторые из них, совсем малая толика, способна кардинально изменить все: вознести до небес, низвергнуть в пучину забвения, лишить Родины, друзей, навеки оставить нетленный след в истории человечества, опозорить до скончания века.

Примерно половина серьезных решений принимается спонтанно, под давлением эмоций и является неожиданностью для тех, кто это сделал. Вторая половина дается тяжело, после длительных, мучительных сомнений, консультаций со специалистами, друзьями и дальновидными родственниками, что в итоге приводит к совсем не тем результатам, какие ожидались.

Все самое интересное в жизни начинается просто, обыденно, скучно. На пороге вашего дома не появляется огненный вестник, дудящий в мятую, заржавленную дудку судьбы. Не пикирует с заоблачных высот ангел с благой вестью. Не снится вещий сон, в котором давно усопший родственник или канонизированный мученик открывает великие тайны человечества и подвигает на героические подвиги. Не вламывается через балконную дверь сиреневый инопланетянин, дабы наделить необыкновенными талантами! Вас толкает плечом случайный прохожий, звонит давно забытый товарищ с заурядной просьбой, происходит удивительная встреча и действо начинается. Приблизительно так произошло и со мной!..

От трех до пяти лет! Суровый приговор, не оставляющий места надежде, вынесли мне шесть дней назад медики нового Кардиологического Центра города Екатеринбурга после длительного и всестороннего обследования. Их вердикт не оказался большой неожиданностью, а лишь подтвердил давно известный факт — мой возлюбленный, не операбельный порок сердца неминуемо убьет меня. Сделать пересадку больного органа, в силу некоторых особенностей моего организма, не представлялось возможным. Поэтому оставалось одно — покорно дожидаться неизбежного конца бренного существования. Конечно, страшно в семнадцать лет услышать столь не обнадеживающую весть! Да, я все знал заранее и не строил иллюзий, но…жизнь, увы, закончилась, толком и не начавшись. Сознавать это больно, страшно и…непривычно. Молодость не приемлет смерти. Они существуют порознь и пересекаются только в исключительных случаях. Мне от этого было не легче. Но разве жизнь у меня была до этого: постоянные приступы, скорые помощи, бесконечные уколы, таблетки и слащавые заверения кардиологов всех мастей и званий, что все будет хорошо. Мне всегда хотелось верить в чудо, только состояние здоровья явно говорило — искалеченному сердцу недолго осталось надрываться в груди.

Из-за паршивого недуга мне запретили все на свете: встречаться с девчонками, работать, заниматься всеми видами спорта, ходить в походы и на рыбную ловлю, потому, что пациент обязан был постоянно находиться в поле зрения медиков. Чтобы окончательно не сойти с ума от безысходности мне срочно требовалось занять себя хоть чем-нибудь. Не мог же я, в самом деле, целыми днями валяться на боку! Собственно, выход у меня оставался один — освоить компьютер. Он полностью удовлетворял моим не столь уж великим притязаниям. В интернате, мать отказалась от ущербного сына еще в роддоме, шефы оборудовали кабинет информатики, и я увлекся составлением программ. К огромному удивлению мои скромные успехи не остались не замеченными. Руководство завода зарезервировало для подающего большие надежды ученика не хилое место в вычислительном отделе. А два месяца назад судьба подарила мне единственную, большую радость, почти счастье. Совершенно неожиданно я стал победителем европейского конкурса молодых программистов. Ребята, с которыми я общался через Интернет, надоумили меня принять участие в весьма престижном испытании. Я подал заявку, получил задание, оформил соответствующим образом ответ и отослал в комиссию. Результат не заставил себя ждать. Вместе с извещением о моей славной победе пришло весьма лестное предложение сразу от трех солидных фирм, которые горели желанием увидеть юное дарование в числе своих сотрудников и не скупились на щедрые посулы. Я страшно взволновался радостному известию, в результате чего заработал сильнейший сердечный приступ. Меня долго и настойчиво приводили в чувство, а потом настоятельно порекомендовали отказаться от смены обстановки. Сердце просто не выдержит переезда. Я внял голосу разума. Однако фирмы не собирались сдаваться. Они клятвенно уверяли, что приложат все силы для моего выздоровления, выпишут ведущих кардиологов, заплатят, сколько потребуется и, вообще, разобьются в лепешку. Только приезжай. Я поблагодарил всех за участие в моей скорбной судьбе и выказал желание умереть на Родине.

Итак, первого сентября аж две тысячи четвертого года я сидел на аллее улицы Ленина в районе бывшего ДК им. Дзержинского, вооруженный двумя сосисками, запеченными в тесте, и с грустью размышлял о несправедливости, существующей в мире. Почему все так устроено? Одним — все, другим — ничего! Сегодня даже погода контрастировала с моим внутренним состоянием. Возбужденные ученики стайками бежали с занятий. В летнем кафе звучала музыка. Светило яркое солнышко. Веяло теплом, а на душе царил мрак, полнейшее уныние и некому было поплакаться в жилетку. Время от времени мимо проходили нарядные девчушки. Некоторые из них замолкали и недоумённо, иcподтишка, рассматривали мрачного юношу, на благородном челе которого покоилась печать скорби и отрешенности от дел мирских. И вдруг, не смотря на обилие пустых скамеек, кто-то уселся рядом, судя по звуку, вызывающе, сладко зевнул и принялся дудеть под нос похабный мотивчик. Я осторожно посмотрел на нежелательного нахала и невольно вздрогнул. Соседом оказался здоровенный детина в странной одежде, изготовленной из матового, мягкого материала, очень похожего на хорошо выделанную кожу молодых, талантливых программистов. Этот жлоб сидел и делал вид, будто рассматривает облака, редких прохожих, трамваи, автомобили, а сам якобы украдкой косил на меня черным, заинтересованным глазом. Наверное, его привлекли сосиски, и он дожидался удобного момента, чтобы вырвать их из моих немощных рук и убежать, жадно пожирая добычу на ходу. Или это был современный, несколько омолодившийся Воланд. Следуя логике, вскорости должны были появиться Бегемот с Фаготом. Но, увы, скорее всего сосед был очередным извращенцем. Нынче их развелось — хоть пруд пруди. У них сердца не болят. Зато интенсивно чешутся задницы. Эта сволота отличается недюжинным здоровьем и способностью жить до трехсот лет!

Я решил не тушеваться, отважно повернул голову и с напускным хладнокровием посмотрел на соседа. При ближнем рассмотрении он не понравился еще больше. Мужик оказался каким-то необыкновенным, насупленным, раздражающим. Крайне неприятный тип. От такого можно ожидать чего угодно. Я уже, совсем было, собрался ретироваться, как детина заговорил:

— Здравствуй Иван по фамилии Филимонов. Хочу сразу представиться. Меня зовут Леонид Хансен. Поверь, тебе не стоит меня опасаться. Скорее наоборот…

Мне сделалось страшно и одновременно интересно.

— Откуда вы знаете, как меня зовут?

— Я в какой-то мере провидец, ясновидец, телепатец, — хмыкнул Хансен. — Мне ведомо гораздо больше о тебе, чем ты думаешь. Послушай, если в чем ошибусь — поправь…

И сосед поведал мне о моих последних злоключениях. Я страшно удивился необыкновенной осведомленности Леонида, попробовал взять себя в руки и с дрожью в голосе поинтересовался:

— Ничего не понимаю. К чему вы проделали столь обширную работу? Наверняка она отняла много времени и денег! Чем моя скромная персона могла заинтересовать вас? А главное зачем? Не могу представить, кому понадобился сердечник, стоящий одной ногой в могиле?

— Мое руководство жаждет завербовать тебя на работу. Чем мы хуже иноземных фирм и твоих шефов? Нам крайне необходимы молодые, талантливые сотрудники. Конечно, на первых порах тебе предоставят скромную должность, койку в общежитии и средний по размерам оклад денежного содержания. Но по мере становления тебя, как крупного специалиста, начнётся активное продвижение по служебной лестнице, и лет через десять тебе светит место начальника отдела. Не меньше!..

— Интересы какой организации вы представляете?

— Весьма влиятельной, могущественной, способной на очень и очень многое. У нас огромный штат сотрудников, почти безграничные технические возможности и обширнейшее поле для деятельности.

— Уж не братве ли я понадобился? Вы очень похожи на бандита…

— Поверь на слово — мафия здесь абсолютно ни при чем…

— Тогда давайте не будем играть в угадайку…

— Хорошо. Слегка приоткроем карты. Я — сотрудник Разведывательного Центра.

— Хочу сразу предупредить — в силу определенных обстоятельств я не в состоянии выбрасываться с парашютом, красться под покровом ночи, стрелять через плечо, уходя от погони и ползти на животе через линию фронта под концентрированным артиллерийским обстрелом. В таком качестве я абсолютно бесполезен. Более того! Мне никогда не доводилось слышать ни о каком Центре!

Сосед, ни сколько не смущаясь, залез во внутренний карман куртки, вытащил оттуда плоскую коробочку со странным вензелем на крышке, похожую на электронную записную книжку и протянул мне.

— Не бойся, — успокоил Леонид, заметив, что я приготовился спасаться бегством. — Внутри нет бомбы и ампул с ядом. Это мой карманный компьютер. Полюбопытствуй! Ты же у нас спец, — и неожиданно продекламировал:

Я пожал плечиком и последовал мудрому совету. Крышка откинулась, и из коробочки брызнуло несколько лучиков. Один развернулся и образовал довольно приличный по площади экран. Остальные сформировали объемную клавиатуру. Карл ткнул пальцем в полупрозрачную клавишу.

— Инициация поиска, — пояснил он.

— Представляю, каким образом мы выглядим со стороны: сидят два идиота и балуются фонариком или еще какой хренотенью! Особо бдительные пенсионеры вызовут милицию…

— Не переживай. Никто ничего не увидит. Аппаратура работает таким образом, что посторонние ни о чем не догадываются…

Пока мы дискутировали и препирались, компьютер принялся за дело. Мы сидели напротив большого здания, на каждом этаже которого угнездилось довольно внушительное количество разномастных фирм. Так вот моя козявка принялась потрошить все компьютеры по очереди. Крушить защиты. Взламывать коды. Сметать пароли.

— А это что за значок? — спросил я.

— Он поясняет — мы без особого труда влезли в системные блоки, которые отключены от сети!

Всё увиденное никак не укладывалось в голове. Меня обмануть трудно. Ни одна фирма в мире не могла производить подобные штучки — кишка тонка! Тогда откуда сотрудник какой-то там разведки раздобыл вот это, обладающее фантастическими способностями? Я не выдержал и спросил прямо в лоб:

— Я не понимаю, кому под силу создать столь сложный прибор?

— А чёрт его знает, — несколько смутился мой собеседник, — я как-то не интересовался этим вопросом. Просто не было времени. По всей видимости, их собирают эд'ги, а может лопроидаки, а может нундбаги, хотя они, скорее всего, поставляют комплектующие. Извини, я как-то до сих пор не задавался таким вопросом, хотя лично для тебя попробую уточнить. Эй, ты, бездельник, ты не в курсе?

— Вы к кому обращаетесь?

— Не важно, не обращай на мои странные привычки внимания…

— А вот эти, которые вы перечислили — они подпольные фирмы?

— Дело в том, Ваня, — вздохнул сосед, — что вышеупомянутый Центр находится не на Земле. Сей планетоид и строго засекреченный объект разделяет тьма световых лет. Я не уполномочен рассказывать тебе всего, но одно могу обещать твердо — твой страшный недуг для наших медиков пустой звук. Они с ним справятся в два счета!

— Тогда получается — вы инопланетянин, или биоробот, — сказал я с лёгкой иронической улыбкой.

— Нет! Землянин. Просто в свое время мне, как сейчас я тебе, предложили поработать в пространстве. Кстати, я жил тут неподалеку. Напротив овощного магазина. Я согласился и не пожалел. И ты не пожалеешь…

— Мне бы хотелось покопаться в компьютере, — я просто не мог в данный момент думать ни о чем другом. Руки тряслись от жадности. До меня, наконец, дошло — все, с чем я имел дело до сих пор, никчемный хлам по сравнению с аппаратом Хансена. Он творил сущие чудеса. С другой стороны я сообразил, если простой карманный компьютер способен на такое, то, что говорить о серьезных системах! Пока я наслаждался, радовался и удивлялся, Леонид глазел по сторонам, рассеяно поглаживал странного цвета шейный платок и, скорее всего, думал о чем-то своем.

Неожиданно до меня дошло, о чем говорил Леонид.

— Мне бы хотелось немного подумать…

— Сколько угодно, но пойми одно — уже завтра твое место перестанет быть вакантным. В Центре работает много всякого народу, и кто-нибудь из коллег непременно откопает на одной из сотен обитаемых планет достойного кандидата, который без лишних колебаний согласится на переезд. А ты останешься здесь — умирать!

— Получается, времени на размышление нет?

— Ни мгновения…

— Ваш рассказ весьма занимателен, только желательно получить более весомые доказательства, чем компьютер. Вылечите меня! Тогда я поверю вам полностью и смогу с чистой совестью покинуть Землю.

— Для всех сотрудников Центра дисциплина превыше всего, — холодно ответил сосед, отобрал у меня коробочку, закрыл и спрятал во внутренний карман. — Меня уполномочили доставить или не доставить тебя на место. Ни больше — ни меньше. Дело осталось за тобой…

— Каким образом вы планируете вывезти меня с планеты?

— На моей шлюпке…

— Как далеко она находится? Надеюсь, нам не придётся ехать к чёрту на кулички.

— Она совсем рядом, под боком, рукой подать…

Вдруг я с болезненной остротой осознал — если Хансен не врал, то меня в скором будущем ожидала уйма интересного и долгая, безумно насыщенная невероятными приключениями, жизнь. А! Пропади все пропадом! Двум смертям не бывать — одной не миновать!

— Хорошо, — выдохнул я из последних сил. — Куда идти?

Мне неожиданно сделалось плохо. Сердце принялось бешено колотиться в груди и вдруг подкатило к горлу. Я начал задыхаться, хрипеть, сознавая — пришел мой смертный час…

— Успокойся, малыш, — быстро сказал сосед и подвинулся ко мне, — умирать пока рано. Нам еще работать и работать. Сейчас все будет хорошо, — он засунул руку прямо внутрь шейного платка, вытащил оттуда остро пахнущий лоскуток материи и приложил к груди. Сердце мгновенно успокоилось.

— Вот так уже гораздо лучше, — удовлетворенно проворчал Леонид. — Давай посидим еще чуть-чуть. Лекарство должно впитаться. Потом у тебя произойдёт небольшая потеря памяти. Ничего не бойся…

Белый свет медленно, будто в кинотеатре, померк. Я провалился в успокаивающую пустоту и больше ничего не помнил.

Я очнулся в небольшом помещении. В нем не было ни окон, ни дверей, лишь два кресла стояли напротив лежанки, на которой находился я. В одном из них сидел Леонид и сосредоточенно работал на компьютере. Наконец он соизволил оторваться от увлекательного занятия и весело произнес:

— С прибытием. Как самочувствие? Ничего не беспокоит? Голова не кружится? Сердечко не хулиганит?

— Пока все в порядке…

— Вот и хорошо. А теперь поднимайся, подмывайся и в путь! Нас с нетерпением ждут тайны Мироздания. Прямо извелись все! Уже раз двадцать заходили. Всё интересовались твоим самочувствием. Вот до чего им хочется, чтобы ты, в срочном порядке, занялся их разгадыванием. Между нами говоря — эти самые тайны довольно наглые штучки. Постоянно всем надоедают, толпятся в коридорах, набиваются в лаборатории, мешая, тем самым, нормальной работе научных групп. Руководство уже не знает, что с ними и делать! Подсоби, если не очень занят!..

— Значит, это и есть пресловутый Центр?

— Нет. Только его предбанник. Карантинная зона. Отстойник для неизлечимо больных программистов…

— Долго мы здесь находимся?

— Почти трое суток. За это время тебя обследовали при помощи самой современной аппаратуры, сняли все параметры, сосчитали зубы с пальцами, сделали анализ мочи и кала. Вот так. Да, забыл сказать! В результате первичной обработки были умерщвлены злодейской смертью двести семьдесят триллионов вредоносных микроорганизмов, бактерий, вирусов. Вечная им память. Ладно, хватит болтать. Нас ждут медики. Не стоит испытывать их терпение. В ином случае они пришпандорят тебе вместо рук щупальца и присобачат к заднице рыбий хвост. Шутка. Поднимайся…

В стене напротив лежанки открылся проход. Через него мы проникли в затенённый коридор, по которому небольшими группами, но чаще поодиночке, двигались удивительные существа, описать которые не хватит слов! Они дружески приветствовали моего сопровождающего жутким жужжанием, кряканьем, рычанием, проникновенным бульканьем, нежным щебетанием. Он непринужденно отвечал им по-русски и спокойно следовал дальше. У меня перехватило дыхание. В голове все смешалось совершенно. Я испуганно смотрел по сторонам и старался не отстать от Леонида.

В конце коридора мы попали в комнату контроля. В ней стоял термограф. Он производил идентификацию всех желающих попасть на соседний уровень. Аналогичные помещения располагались по всему Центру. С безопасностью никто не хотел шутить…

Так передвигаясь по многочисленным коридорам, переходам, ярусам мы достигли медицинского блока. При входе в него мы столкнулись с кошкообразным типом: страшным, напряженным, непрерывно жующим. Чудище злобно зашипело на Леонида. Он что-то быстро ответил, и зверюга уставилась на меня зелеными, жуткими глазищами без зрачков, затолкала в пасть горсть какой-то гадости и…исчезла. Хансен похлопал меня по спине и попросил не волноваться. Вождь Хамелеон совершенно безобиден, обладает воистину ангельской кротостью, а в злюку превращается тогда, когда у него кончаются жареные тараканы.

Меня пригласили в блок. Три странных, переливающихся внутри эластичных комбинезонов подобно ртути, существа уложили меня на бархатистый стол и немедленно ввели в транс.

Из медицинского блока я вышел совершенно здоровым, сильным, красивым, с румянцем во все щеки. Необыкновенная радость клокотала в груди. Сердце ритмично, мощно гнало кровь по жилам. Ко всему прочему я стал понимать окружающих. Хансен любезно пояснил — мне вживили информационный датчик, который позволял свободно общаться с существами с различных планет.

— Добро пожаловать в нашу дружную семью, — объявил возникший неизвестно откуда Вождь Хамелеон. — С сегодняшнего дня тебе, малыш, предстоит много учиться, в основном полугипнотическим способом. Чуть-чуть путешествовать и общаться с ведущими специалистами во всех областях знания. Тебе станет доступной любая информация. Поглоти же ее, содрогаясь от радости. Аминь! Хочу сообщить по большому секрету — Координатор разрешил ознакомить новичка с комплексом. Только не очень увлекайтесь. А то опоздаете к ужину.

Леонид долго водил меня по многочисленным уровням, лабораториям, причалам, командным отсекам. Экскурсия заняла без малого пять часов и закончилась в каюте, которая отныне и на долгие годы стала моим пристанищем.

Так в одночасье круто изменилась моя судьба. Впечатлений было выше крыши и работы тоже. Свободное время отсутствовало полностью. И вообще, праздношатающихся в Центре не было. Все без исключения самозабвенно трудились. Разведчики и многочисленные исследовательские группы собирали уйму информации. Спецы ходили в рейды. Связисты обеспечивали стационарное наблюдение и контролировали работу передающей аппаратуры. Аналитическая группа сопоставляла, обобщала, систематизировала, проводила мозговые атаки, прогоняла сведения через необыкновенной мощности компьютеры. Медики занимались широкомасштабными исследованиями, которые помогали решить огромное количество вопросов, неминуемо возникающих в процессе совместной работы представителей большого количества цивилизаций. В многочисленных, разнопрофильных лабораториях колдовали над сложнейшими проблемами и бродили в поисках ответа на каверзные вопросы.

Огромный, незабываемый восторг посетил меня во время первого контакта с информационно-вычислительной системой и больше не покидал никогда. Однако не это было самым главным. Самым главным было то, что я легко и органично вписался в разномастную команду. Никто, никогда не повышал на меня голос, не пенял на молодость и неопытность. Не кичился прежними заслугами и геройствами. Не пытался унизить, оскорбить, осмеять или взять под высокомерное покровительство. Я являлся равным среди равных, благодаря чему мог по любому поводу вломиться посреди ночи к кому угодно, и меня не выгоняли, ссылаясь на поздний час, а также желание отоспаться после, или в преддверии особых подвигов. С другой стороны и меня поднимали за полночь, дабы посоветоваться по наболевшему вопросу, а то и просто излить душу.

На восьмой день пребывания в Центре я сделал удивительное открытие. Некоторые его обитатели существовали в двух экземплярах! А мой друг Хансен в трех! По коридорам, палубам ходили и летали: пара Лукмукто, пара Барбисолей, пара Юю. Пара Хансенов почти всегда находились вместе, а третий дневал и ночевал в пункте дальней космической связи. Я, преодолев естественное удивление, втихаря навел справки у медиков и вот тут удивился по-настоящему. Строенные и сдвоенные особи не были близнецами или клонами. Они являлись одним и тем же существом в двух экземплярах! Мне очень захотелось узнать — от чего такое случилось, но спрашивать до поры до времени не решался. К счастью вскоре я нашёл ответ на больной вопрос.

Итак…у Лукмукто сам-два были дни рождения. По этому поводу их коллеги и друзья устроили небольшой праздник. Мероприятие прошло весело, мило, совсем по-другому, чем это принято на Земле. После вечеринки мы отправились по каютам. Меня провожал Леонид, и вот тут я не выдержал:

— Мне неудобно спрашивать, но терпеть нет больше сил. Разве живые существа способны раздваиваться? Я смотрю на вас, и мороз невольно пробегает по коже…

— Я ждал этого вопроса. Понимаешь, Иван, в нашей жизни существует много такого, что невозможно объяснить, опираясь на современный опыт, знания и представления о мире, простирающемся вокруг. Вселенная каждый день дарит нам огромное количество сюрпризов и загадок, которые выворачивают наизнанку представление о нас самих. Не хочу кривить душой и говорить, будто мне трудно и больно вспоминать прожитое, перенесенное. Отнюдь! Все коллизии, происшедшие в не таком уж далеком прошлом, послужили для всех хорошим уроком и многому научили.

— Научный, биологический эксперимент?

— Нет! Конечно — нет! У нас никто, никогда, ни над кем не ставил, не ставит, и не будет ставить опытов! Наш случай совсем из другой области…

— А вы мне расскажите?

— Почему бы и нет. Вот, кстати, моя каюта. Там нам никто не помешает. Прошу…

Мы вошли внутрь. Хансен плотно прикрыл дверь, уселся в необъятное кресло и начал:

— И так! Представь себе. Все началось со дня рождения Лукмукто!..