Журнал Млечный Путь № 2 (28), 2019

Комиссар в затруднении

Внезапная смерть Саймона Ковальски на первый взгляд не таила в себе никаких загадок. Конечно, он был еще не стар, но и не настолько молод, чтобы исключить возможность рокового сердечного приступа. Кроме того, любитель вкусно и обильно поесть, в этот раз он явно переусердствовал.

Однако, было непонятно, почему ни на столе, ни в мусорном баке не оказалось остатков жареной курятины и куриных косточек. Как сообщили в ресторане, откуда была доставлена вся еда, господин Ковальски заказал два жареных цыпленка, и заказ был выполнен и доставлен по адресу, а в желудке усопшего, по утверждению эксперта, в лучшем случае была половина порции. Вот такая мелочь заставила полицию усомниться в том, что смерть Ковальски была вызвана естественными причинами или являлась результатом несчастного случая. Как только возникли сомнения, стали появляться и другие факты, позволившие суду первой инстанции вынести решение о необходимости продолжения расследования.

Смерть удачливого, а потому весьма состоятельного букмекера стала обрастать слухами и легендами. Представляете, какое количество людей было знакомо с усопшим? А тут еще слухи о потусторонних откровениях, переданных его адвокату известным медиумом из Нью-Йорка.

- Вы понимаете, коллега, - взволнованно воскликнул комиссар, - я, конечно, могу запросить данные о некой Тамаре Рубик, проживающей в отеле Аладдин, но какую причину и какой источник информации я укажу?

- Да, - согласилась я, - написать в официальном запросе, что покойник просил передать...

- Вот-вот, вы меня понимаете. Да и что мне могут сообщить? Только подтвердить или опровергнуть факт существования этой свидетельницы. А если этот звонок вообще был лишь дурацкой шуткой?

- Понимаю и, кажется, догадываюсь, чего вы хотите от меня. Сегодня же позвоню Николь. Но мне неплохо бы ознакомиться с материалами дела, или все уже можно выловить в сети?

- Слава Богу, мы пока еще умеем сохранять неприкосновенность какой-то части информации. Я приготовил для вас все необходимое и уже послал на ваш личный адрес, - Эрик, наконец, улыбнулся.

Прежде, чем позвонить Николь, я решила все же просмотреть материалы дела. Собственно, нового, того, чего пока не знал никто, там было мало. Адвокат Саймона Ковальски сообщил о странном телефонном звонке из Нью-Йорка. Звонивший назвал себя спиритом и медиумом Майклом Кросби. Кросби заявил, что общался с духом мистера Ковальски, и тот велел ему позаботиться о некой Тамаре Рубик. Дух покойного букмекера, как утверждал спирит, сообщил о намерении Ковальски переписать завещание. Он собирался это сделать, но не успел. Покойный настаивал, как утверждал господин Кросби, на важности своего сообщения. Главным в его сообщении было то, что он признает девушку своей дочерью и наследницей.Дух умершего также сообщил, что мисс Рубик остановилась в отеле Аладдин.

Почему вообще вся эта чушь озаботила полицию? Дело в том, что Ковальски за день до смерти действительно взял свое завещание в адвокатской конторе, заявив при этом, что хочет внести некоторые изменения. Однако новое завещание не было найдено, как и то, что Ковальски унес от своего адвоката. Об этой истории пронюхали газетчики, причем мусолить сомнительную новость начали издания, не слишком пекущиеся о своей репутации. Николь согласилась нам помочь, это, в какой-то мере, совпадало и с ее ближайшими планами. Я передаю ее рассказ полностью, он был записан на диктофон.

Завещание (Рассказ Николь)

Как и четыре года назад, отель "Аладдин" нуждался в срочном ремонте. Мрачное здание с осыпающимися стенами и покосившейся вывеской... Кичиться он мог лишь местоположением: пятнадцать минут ходьбы до Таймс-сквер и десять -до Центрального вокзала. Я прожила в нем неделю, за что получила нагоняй от Генри. "Вы не должны останавливаться в номерах дешевле двухсот долларов в день и просто обязаны обедать в дорогих ресторанах и пользоваться такси. Это не частная увеселительная поездка - по вашим привычкам и поведению судят о финансовой состоятельности фирмы. Подумайте сами - кому потребуются наши программы, если есть шанс, что мы закроемся и не сможем сопровождать их в дальнейшем? Это тот случай, когда от видимости благополучия зависит само благополучие!" - произнес Генри самый длинный назидательный монолог, который я когда-либо от него слышала...

Я потопталась у дверей, освежая в памяти все припасенные для таких случаев легенды: от общества помощи голодающим детям до циничного страхового агента. Ни на чем не остановившись, решила действовать по обстоятельствам.

За стойкой администратора никого не было, и я уверенно пересекла лобби и свернула на лестницу - тошнотворный запах местного лифта до сих пор не выветрился из моей памяти.

Номер 301, как и следовало ожидать, находился на третьем этаже в самом конце коридора. По-прежнему, экономили электричество - тусклые лампы за пыльными плафонами не освещали ничего, кроме самих себя. Мне пришлось воспользоваться миниатюрным китайским фонариком.

Я досчитала до семи и, собравшись с мыслями, постучала в дверь. Почти сразу отозвался усталый женский голос:

- Кто там? - И тут же, не дожидаясь ответа: - Одну минуту...

- Да-да, конечно, - как можно спокойнее сказала я.

Спустя какое-то время, когда шлепанье босых ног сменилось шарканьем тапочек, щелкнул замок, и дверь приоткрылась. Девичья головка в намотанном на нее полотенце просунулась в дверной проем, но вовсе не там, где я ее ожидала увидеть, а на пару футов выше.

- Здравствуйте, - сказала я. - Мне надо с вами поговорить.

Голова на секунду исчезла, и дверь распахнулась.

- Зайдите, пожалуйста, - пригласила девушка.

Повторного приглашения не потребовалось.

Внутреннее убранство номера ничем не отличалось от того, в котором я когда-то ночевала в "Аладдине". Миниатюрный столик, складной стул со сгруженной на него одеждой и подростковая кровать с разобранной постелью. Проследив за моим взглядом, девушка сказала:

- Я сплю по диагонали, - и, помедлив, продолжила: - Извините, я только приняла душ и собиралась отдохнуть. Хотите чаю? Мне больше нечего вам предложить.

- Это вы меня извините, - спохватилась я. ?- Я не вовремя, но постараюсь не занять много вашего времени. От чая не откажусь.

Девушка засуетилась вокруг электрочайника, на ней был старомодный сатиновый халат, а крупные скулы простого детского лица выдавали обитателя сельской местности. Да и в ее манерах верховодили простота и естественность. Предложила мне чай, даже не поинтересовавшись целью визита незнакомого человека. А я тем временем выбрала легенду, точнее, отказалась от них вообще - почему бы не остаться самой собой?

- Меня зовут Николь. Я частный детектив.

Она взвизгнула, уронив чашку, - я думала, что она ошпарилась. Но нет...

- А я Тамара. Тамара Рубик... Вы не представляете... Пять минут назад я подумала: будь у меня средства, мне стоило бы обратиться к частному детективу. И тут появляетесь вы.

"Лучше бы у тебя появились средства", - подумала я, но вслух сказала:

- Давайте, за чаем вы мне все расскажете.

- Понимаете, - начала свой рассказ Тамара, взгромоздившись на кровать, уступив мне единственный стул, - несколько дней назад, может, неделю, я получила письмо. Даже не письмо, а листик, на котором было завещание Саймона Ковальски, по которому мне, его дочери -это он так пишет -полагается весьма внушительная сумма. Я таких денег отродясь не видывала.

-И что же вас смутило?

-Прежде всего, то, что он назвался моим отцом, но не пожелал ничего написать мне лично, ни словечка. Но тут я должна вам рассказать немного о себе. Два года назад умер Бернард Рубик, человек, которого я всегда считала своим отцом.Мы обожали друг друга. -Голос Тамары дрогнул. -Я страшно убивалась, и мама, полагая, что мне станет легче, призналась, что он был мне отчимом... От этого мое горе не стало меньше, зато появились вопросы. Однако мама категорически отказалась рассказать мне об отце. Она заявила, что еще не пришло время. Так что переживаний мне лишь добавилось.

Она помолчала, сделала несколько глотков и продолжила:

- Я здесь уже десять дней, мой адрес знает только мама. Я ищу место в кордебалете в каком-нибудь из театров. Никого не знаю в городе, но на второй день встретила случайно на улице рядом с гостиницей Шейлу Лоуренс, мы с ней когда-то сидели за одной партой. Она сказала, что торопится на спиритический сеанс и может прихватить меня с собой. Конечно, я пошла, мне было интересно. А там набралась смелости и попросила вызвать дух моего отца. Я не стану рассказывать подробности, да я их и не помню, но дух отца говорил со мной. Он сообщил, что в ближайшие дни меня ожидают большие изменения в жизни. Я решила, что непременно найду место в театре до того, как у меня закончатся деньги платить за гостиницу. Но... - Она вдруг вскочила и схватилась за голову. -Понимаете... Мне только сейчас пришло это в голову. Ведь это был не отец... То есть, не Бернард Рубик, а мой настоящий отец! Возможно ведь, что он уже умер! И, может, это завещание послал не он, а его адвокат или кто-то из близких, исполнивший его просьбу? Впрочем... - Она плюхнулась на кровать. -Кое-что меня смущает в этом завещании. Я слышала, что оно должно быть заверено стряпчим или еще кем, иначе кто знает, может, я его сама написала...

-Так оно не заверено? Можете показать мне его?

Тамара извлекла из-под подушки конверт и вручила мне.

М-да, едва ли эта бумажка обладает юридической силой... Но я решила не расстраивать Тамару.

-Ну, может, оно составлялось при свидетелях или это просто черновик, а подлинник хранится у адвоката...

-Да Бог с ним, - отмахнулась Тамара, - это пустяки. Откуда у него мой адрес?

- Может, от вашей мамы?

- Не знаю... Мне это не пришло на ум... Столько вопросов, а мне не с кем поговорить. Шейла улетела с женихом в Европу на месяц. Не обращаться же к Майклу Кросби?

- Это кто?

- Ну, это тот самый спирит...

- А, понятно. Возможно, я смогу вам помочь разобратьсяв ситуации.

- Спасибо, но...

- Нет-нет, мой визит к вам... Возможно, он как-то связан с этой историей. Я обязательно свяжусь с вами, как только что-нибудь узнаю определенное. А вы постарайтесь не думать об этом - в конце концов, ничего и не произошло. Кстати, не подскажите ли мне телефон и адрес вашей мамы?

И простодушная девушка выдала мне информацию, можно сказать, по первому требованию.

Клиент (рассказ продолжаю я)

Я не собиралась вмешиваться в это расследование. Мне казалось, что при всей нелепости происходящего, комиссар быстро во всем разберется сам. Рассказ Николь, конечно, заинтриговал, но у меня уже был некоторый опыт, и я не собиралась увлекаться излишней таинственностью, зная, как частопосле смерти состоятельных людей у них вдруг появляются неучтенные дети.

А вот теперь представьте, какое впечатление на меня произвело сообщение Ари о том, что мне предстоит встреча с известным спиритом.

- Что значит, известный спирит? - в меру язвительно поинтересовалась я.

- Это значит, что его знают даже те, кто не верит в духов, загробную жизнь и возможность общения с умершими, - спокойно объяснил Ари.

- И как ему удалось привлечь внимание нормальных людей?

Интонацией я выделила слово "нормальных".

- Майкл Кросби - толковый доктор. Психотерапевт. У него обширная практика, к нему приезжают пациенты со всего мира. Он помогает людям, пережившим личные катастрофы, в том числе, потерю близких.

- Представляю, какие приемы использует этот доктор, - не скрывая своего раздражения, буркнула я.

- Не торопитесь с выводами, - ответил Ари и, многозначительно посмотрев мне в глаза, вышел из кабинета.

Не нужно особого воображения, чтобы представить, как я была настроена перед встречей с Кросби.

В кабинет вошел высокий и худой мужчина лет пятидесяти, он слегка сутулился. Устроившись в кресле, какое-то время он, молча, чуть прищурившись, разглядывал меня.

- Мое имя Майкл, - наконец, заговорил он глуховатым, но приятного тембра голосом. - Майкл Кросби, я - врач-психотерапевт.

- Да? А мне говорили о другой вашей специализации, - не удержалась я от замечания.

- Понятно, - откровенно усмехнулся мой посетитель.-Вы, конечно, сомневаетесь в возможности общения с обитателями других реальностей?

- Это очень мягко сказано, - серьезно ответила я.

- Ну, да, - Кросби тоже заговорил очень серьезно, - еще ничего не зная о моей методике, вы уже ее осуждаете? Вы специалист?

И тут мне стало стыдно, ведь и в самом деле я составила свое мнение о докторе Кросби, опираясь на непроверенную информацию, практически на слухи.

- Извините, вы правы, - признала я, - мне нужно было сначала узнать хоть что-то о вас и вашей работе, и даже в этом случае, вряд ли...

- Забудем, - примирительно улыбнулся доктор, - тем более, что я пришел к вам за помощью. Я понимаю, какую реакцию может вызвать слово спирит у здравомыслящей особы, вроде вас. Но это всего лишь слово. У него может быть не одно значение. В последнее время большинство практикующих психологов и психоаналитиков часто используют в своей работе методику погружений, особенно после изобретения господина Гриффса, наверняка вы о нем слышали. - Кросби посмотрел на меня, и я кивнула. - Так вот, внутри этой обширной профессиональной группы появились даже свои специализации. Я работаю с депрессиями и неврозами, вызванными потерей близких людей, таких случаев, к сожалению, еще очень много. Эту специализацию и называют спиритами. Никакими столоверчениями и вызываниями духов я, естественно, не занимаюсь.

- Да, но в разговоре с адвокатом господина Ковальски вы сами назвали себя медиумом.

- Я никогда не говорил с этим господином, тем более не передавал ему никакой информации с того света. Подождите! Понимаю, что у вас сразу появились вопросы, но лучше я сначала вам все расскажу. Вчера утром мне позвонила девушка. Она заявила, что была недавно на моем сеансе, и я помог ей пообщаться с ее настоящим отцом.Вы представляете, как я был удивлен?

- То есть, никакого спиритического сеанса, вы не проводили?

- Конечно, нет! Я уже объяснил, чтоне занимаюсь подобными глупостями!

- Значит, кто-то воспользовался вашим именем. Но тогда откуда у Тамары номер вашего телефона?

- Вы ее знаете? Она тоже обратилась к вам?

- Нет, о ней я узнала от комиссара полиции.

- Похоже, меня правильно направили именно к вам, хотя...

- Хотя еще пару минут назад вы так не думали, - догадалась я.

- Вы так молоды, да еще и встретили меня, как школьница нового учителя, - Кросби рассмеялся.

- Давайте вернемся к вашему рассказу.

- Да, конечно. Итак, я предложил девушке прийти ко мне в кабинет. Она очень удивилась, когда я назвал адрес. Но пришла. И сразу подтвердила то, что первым пришло мне в голову, да и вам тоже.

- Она сказала, что человек, назвавшийся вашим именем, выглядел иначе? - я просто уточнила очевидное.

- Кто бы сомневался.

- Но кто вас надоумил обратиться ко мне? В вашей стране несложно найти толкового частного детектива?

- Вы правы, но Тамара рассказала мне о визите молодой женщины по имени Николь и дала ее координаты.

- Понятно. А Николь посоветовала обратиться ко мне.Она еще что-то вам рассказала?

- Нет, она решила, что вы лучше сами разберетесь, что можно мне сообщить без ущерба для следствия, которое, как я понимаю, вы уже ведете.

- Следствие ведет полиция. Не спорю, дело меня заинтересовало.Но я - частный детектив, чтобы включиться в расследование, как правило, мне нужен клиент.

- Я прилетел сюда для того, чтобы просить вас заняться этой странной историей.

- В таком случае, сформулируйте точнее мою задачу, какую информацию вы хотели бы получить?

- Прежде всего, меня интересует загадочный медиум, он опасен для моей репутации, но, возможно, не только. Я подозреваю, что этой малышке, - он усмехнулся, видимо вспомнив рост Тамары, - грозит какая-то реальная опасность. Неплохо было бы найти ее подругу и узнать, что та замышляет.

- А почему вы решили, что там действительно что-то замышляется? Участие подруги в этом эпизоде вполне может быть случайным.

- А то, что этот лже-медиум знал о завещании, о смерти отца девушки, да и наверняка еще о чем-то. Это что, по-вашему, случайное совпадение? Или вы поверили в его способность общаться с загробным миром?

- Пожалуй, вы правы. Терпеть не могу совпадения. Что ж, давайте пока сосредоточимся на поиске фальшивого Майкла Кросби.

- Значит, вы беретесь за это дело?

- Несомненно! Но искать этого афериста нужно в вашей стране, по крайней мере, с этого стоит начать.

А был ли медиум?

Естественно, первое, что я сделала, это позвонила Николь. Не часто мне выпадала удача - начинать расследование рядом с единственной, а потому бесценной подругой. Николь, не задумываясь, пригласила меня к себе. Но обсудив все обстоятельства дела, мы решили, что разумнее будет мне остановиться в Нью-Йорке. Я надеялась, что застану там Тамару Рубик и смогу с ней познакомиться.

Снимать номер в "Аладдине"не стала. Посоветовавшись с Ари, остановила свой выбор на отеле "Шератон", значительно более комфортабельном, но расположенном примерно в том же районе.

Мне повезло. Тамаре я дозвонилась в первый же день. Она так обрадовалась моему звонку, что это меня даже озадачило.

Мы договорились встретиться в небольшом кафе.

Тамара появилась на пару минут позднее меня. Я ее узнала по описанию.

Сначала мы выпили по чашечке кофе и только затем приступили к разговору. Пауза была необходима, слишком странная история привела нас к этой встрече.

- Расскажи мне о своей подруге, - попросила я.

- О подруге? - удивилась моя собеседница, - думаете, что она имеет отношение к этой истории с завещанием?

- Нет, конечно, я так не думаю, но, как минимум, она привела к человеку, выдававшему себя за специалиста в довольно странной сфере.

- Ах, это! Но она сразу мне сказала, что ни во что такое не верит, просто хотела посмотреть на спиритический сеанс, это же круче, чем кино?

- Не знаю, кино я тоже не слишком люблю, - усмехнулась я, - а сама ты разве веришь в духов и возможность общения с потусторонним миром?

- Скорее нет, чем да, но я так и не поняла, откуда этот человек знал...

- Вот-вот! - перебила я Тамару, - это один из главных вопросов.

- Но Шейла не была знакома с этим медиумом до того, как мы пришли на его сеанс.

- Ты в этом уверена?

- Она так сказала, да и зачем ей нужно меня обманывать?

- Простая логика указывает на то, что твоя подруга, как минимум, не все рассказала. Я не хотела бы ее подозревать в злом умысле, но совпадения здесь более чем странные.

- Наверное, вы правы, - грустно согласилась моя собеседница, - собственно, мы с Шейлой не такие уж подруги. Я удивилась ее приглашению на столь странное развлечение, но не было повода к особым сомнениям. Ну, сразу его не было, а потом стало даже интересно, - Тамара смущенно улыбнулась, - я вам кажусь полной дурой?

- Вовсе нет, - искренне возразила я, пожалуй, я бы тоже пошла на этот сеанс, нормальное любопытство.

- Я не о сеансе, но это завещание... Да и доктору не надо было, наверное, звонить?

- Перестань комплексовать, ты вела себя естественно, давай лучше разбираться. Вся эта история может оказаться не такой уж безобидной. Что ты намерена делать? Мне было бы спокойнее, если бы ты сменила место жительства.

- Вы думаете, мне что-то угрожает? Мама тоже говорит, чтобы я возвращалась домой. Но как же мне быть? Мне нужна работа.

- Ты так уж сильно хочешь выступать на сцене?

- Нет, что вы! Это мне просто посоветовали в одной конторе, ну, рост у меня, да и хореографическая школа, а так я надеялась найти место секретаря, или продавщицы.

- У меня появилась идея, может, решим сразу пару проблем, - неуверенно произнесла я, но мои мысли тут же приняли вполне определенное направление, - сейчас мы заберем твои вещи из "Аладдина", я поселю тебя на некоторое время в свой номер. Места там вполне хватит.

- Ой, что вы! Мне неудобно...

- Очень даже удобно. Нужно сделать еще пару звонков.Мое покровительство, надеюсь, будет недолгим, не успеем поссориться, - засмеялась я, и Тамара поддержала меня смущенной улыбкой.

Николь моя идея понравилась, Генри тоже долго уговаривать не пришлось. Мы решили, что пока я буду в Нью-Йорке, Тамара поживет со мной в Шератоне, с администрацией отеля я все уладила. Доплатив необходимую сумму, мы просто перебрались в двуместный номер.

Тамара попыталась дозвониться подруге по номеру, который Шейла дала ей, уверяя, что этот телефон будет всегда при ней, и по нему ее можно будет найти, где бы она ни оказалась в ближайшие пару недель. Но дозвонитьсятак и не удалось.

Я понимала: единственное, что имеет смысл сделать именно здесь, - это попытаться найти загадочного медиума. А был ли этот медиум? Возможно, был лишь человек, изображавший его? Как долго, в таком случае, лже-специалист играл в эту игру? Была ли эта роль для него более-менее постоянной? А, может, это был разовый розыгрыш?

- Ты не могла бы мне описать, как можно подробнее, спиритический сеанс, на котором ты присутствовала? - спросила я Тамару.

- Я попробую, но мне больше запомнилось то, что он мне сказал.

- Неважно, я не собираюсь повторять его опыт, - улыбнулась я, - мне хотелось бы понять, насколько уверенно он сам себя чувствовал в этой роли.

- А знаете, вот сейчас мне кажется, он вел себя не совсем нормально. Ведь ни с кем, кроме меня он, собственно и не говорил!

- А много ли народу там было?

- Нет, но это как раз обычно, наверное. Вокруг стола было только пять мест.

- А как вели себя те двое, что, как я понимаю, составили вам с Шейлой и медиумом компанию?

- Я не помню. Я даже не могла бы с уверенностью сказать, были это мужчины или женщины? Я действительно...

- Спокойно, это тоже кое о чем говорит. Судя по всему, искать этого медиума среди местных магов и прочих жуликов бесполезно, но навести справки стоит, для очистки совести. Впрочем, для этого мне не обязательно оставаться в штатах. Пожалуй, сегодня мы встретимся с моим клиентом, а завтра я передам тебя на попечение Николь и ее шефа. И что-то мне подсказывает, что основное расследование придется вести в Сент-Ривере. Кстати, ты смогла бы найти сейчас то место, где был сеанс?

- Он был в пансионе "Розарий", это недалеко отсюда.

- Вот и хорошо, давай попробуем поговорить с хозяином пансиона. Может, он вспомнит, кому сдавал недавно свои комнаты.

К сожалению, ничего существенного в "Розарии" нам выяснить не удалось. Пансион давал приют не более, чем на сутки, тем, кто не мог решить свои транспортные проблемы без ночлега в Нью-Йорке.

Люди останавливались здесь, как правило, на несколько часов, чтобы дождаться пересадки на поезд или автобус. Это было дешевле, чем пользоваться услугами гостиниц. Понятно, что не было никакой регистрации, поэтому хозяин никого не помнил и ничего не мог нам сообщить.

Никаких сеансов общения с потусторонним миром здесь никогда не проводилось, по крайней мере, хозяин пансиона Дэйв Крайг об этом не слышал. Я попросила Тамару описать внешность ее подруги. Дэйв не был уверен, но, как он сам сказал, смутно помнил девушку, подходившую под это описание. Она оплатила комнату на сутки. Когда ушла, Крайг не заметил.

Совет Майкла Кросби

Мы встретились с моим клиентом в его кабинете, после того, как он закончил утренний прием пациентов.

- Непонятная история, - пожал плечами доктор Кросби, выслушав мой рассказ, - зачем нужен был этот странный розыгрыш? Есть подозрение, что вся эта история как-то связана со смертью того человека в Сент-Ривере, но тогда под подозрение вроде бы попадает девушка, Тамара, я правильно запомнил ее имя?

- В чем мы можем ее подозревать? - возразила я.

- У нее мотив...

- Да, но она не знала о своем предполагаемом наследстве, не была знакома с возможным претендентом на роль ее отца. Неплохо бы побеседовать с ее матерью, чтобы понять, есть ли в истории с завещанием хоть что-то реальное. Это нужно сделать сегодня, а потом я собираюсь вернуться в Сент-Ривер и там продолжить расследование.

- Вполне разумно, - согласился Кросби. - Но, если вы не против, я бы хотел высказать свое предположение, хотя я и не детектив. Просто полагаясь на свой опыт и некоторые знания в области психологии.

- Было бы очень кстати. - искренне заметила я.

- Мне кажется, что за всеми этими странными событиями, конечно, есть некто с умыслом и планом, но либо человек этот не слишком умен, либо план его появился спонтанно и не был как следует продуман, хотя, возможно, верны оба предположения. Хотите, чтобы я обосновал свою точку зрения?

- Нет, я пока согласна, просто интуитивно.

- Хорошо, но, боюсь, это пока вам мало что дает, так?

- Не знаю. На этом этапе расследования, как правило, собираешь все, а потом уже используешь, если повезет, и факты, и впечатления, и мысли. Посмотрим. Когда имеешь хотя бы приблизительное представление о человеке, которого ищешь, легче представить, где его искать.

- А вы не подумали, об окружении покойного букмекера? Это ведь весьма занятное сообщество. Вокруг убитого всегда атмосфера была на пару градусов выше, чем в остальном мире: страсти, азарт, эмоции.

- Если бы не это завещание, с того бы и начали, да, скорее всего, полиция этим сейчас и занята. Потому и мне пора бы вернуться. И что-то мне подсказывает, что вашей репутации уже ничего не грозит. Никто больше не воспользуется ни вашим именем, ни спиритизмом.

- Согласен с вами. Это был отвлекающий маневр, как говорят. Глупый, но не совсем бесполезный. Мне кажется, вам не стоит искать убийцу среди наследников, даже если таковые объявятся. Ищите другие мотивы, мой вам совет.

- Что ж, за совет спасибо. А чтобы говорить о других мотивах, надополучше познакомиться с убитым. Так что лечу домой.

- Удачи вам. А Тамара? Вы не думаете, что лучше не выпускать ее из виду?

- Мы с комиссаром тоже так решили, поэтому она будет с нами, до определенного момента, по крайней мере.

Я не стала говорить больше, чем можно было, несмотря на то, что ничуть не сомневалась в искренности и порядочности доктора. Все же речь шла не о моей безопасности. Кросби меня понял и не стал расспрашивать.

Тайны и воспоминания госпожи Рубик

Госпожа Рубик, которой я позвонила из офиса Генри Тамона, согласилась принять нас с Николь в своем доме, выслушать и ответить на наши вопросы.

Генри очень обстоятельно рассказал ей о том, чем будет заниматься Тамара в его фирме и на каких условиях.Мать нашей подопечной была рада, что ее дочь нашла такую хорошую работу.

Аккуратный домик на окраине Праймина, небольшого городка, расположенного к югу отНью-Йорка, выглядел так, словно его недавно построили, хотя мы уже знали, что здесь живет, как минимум, третье поколение семейства Рубик. Правда, Селию Рубик и ее дочь Тамару, строго говоря, уже нельзя было назвать прямыми потомками адвоката Айры Виктора Рубика, построившего этот дом для своего сына Леона.

В доме было чисто, прохладно, уютно. Я почувствовала какой-то очень слабый, но удивительно приятный аромат, Николь тоже его уловила, это было заметно по тому, как она замерла, словно прислушивалась к своим ощущениям.

- Это лаванда и дикая роза, - с улыбкой пояснила хозяйка дома. -Надеюсь, ни у кого нет аллергии на эти растения?

- Нет, - за обеих ответила Николь, - и очень приятно пахнет.

Селия совсем не была похожа на свою рослую и угловатую дочь. Невысокая, не полная, но наверняка вынуждена следить за фигурой, лицо круглое, румяное, макияжа я не заметила, но сомневаюсь, что он ей нужен. Темно-карие, почти черные глаза, полные красиво очерченные губы, наверняка не знакомые с помадой, - в общем, если мне удалось хоть немного передать впечатление от внешности госпожи Рубик, то вы согласитесь со мной: многое из того, что мы от нее услышали, обретает дополнительный смысл, когда видишь ту женщину, о которой идет речь.

- Иногда мне кажется, что я не живу, а снимаюсь в каком-то бесконечном сентиментальном сериале, - начала свой рассказ Селия.

Мы сидели в небольшой квадратной комнате, внушительную часть которой занимал обеденный стол, накрытый белоснежной льняной скатертью. К нежным запахам цветов добавился аромат кофе и фруктов.

- Мои родители были людьми небогатыми. - Селия смотрела в сторону окна, словно там она видела все то, о чем рассказывала.

- Отец рано осиротел, лет с пятнадцати ему пришлось самому заботиться о себе, и не только. Едва ему исполнилось двадцать, он еще служил в армии, как на него свалились хлопоты, связанные с болезнью младшей сестры. Девочка не смогла бы выжить в приюте, и не потому, что ее там обижали или она была лишена необходимой медицинской помощи, нет. Просто бывают такие болезни, которые может лечить только любовь. Лекарства тоже нужны, но без поддержки близкого человека, без уверенности в том, что кому-то ты необходим, любое лечение оказывается бессильным.Мой отец забрал Бэллу из больницы, она там проходила очередной курс, и привез ее в родительский дом, пустовавший уже несколько лет. Из армии его отпустили до срока, а чтобы содержать свою маленькую семью, он пошел работать в мастерскую, принадлежащую дальнему родственнику, одинокому старику, занимавшемуся мелким ремонтом нехитрой домашней утвари. Работал он старательно, да и относился к старому Бертраму, как не всякий сын относится к родному отцу. Когда старость и болезни стали наседать на Берти, мастерская полностью перешла на попечение моего отца. Старик Бертрам умер в очень преклонном возрасте, окруженный заботой молодых людей, со спокойным сердцем и благодарный судьбе. Перед смертью он составил завещание, по которому единственным наследником стал его работник и племянник.

Бэлла не только справилась с болезнью, она подросла, повзрослела и превратилась в настоящую красавицу. К ней посватался сельский доктор, она приняла его предложение. Скромная свадьба, недельное путешествие в Европу. Тетя Бэлла и сейчас живет в том коттедже, в который привел ее муж почти пятьдесят лет назад. Сейчас она вдова.

Отцу, наверное, было очень одиноко, когда сестренка ушла от него, но так уж построена наша жизнь, нет в ней ничего постоянного, все когда-нибудь кончается, давая дорогу новым событиям и поворотам судьбы.

Мой отец продолжал жить в старом родительском доме и работать в мастерской, к которой он пристроил небольшой гараж, чтобы иметь дополнительный заработок, ремонтируя автомобили.

- Вы извините, я, быть может, говорю много лишнего? - вдруг прервала свой рассказ госпожа Рубик.

- Что вы! - очень дружно и очень искренне возразили мы с Николь.

Селия улыбнулась и продолжила:

- Как я уже говорила, особого богатства отец не нажил, но и не бедствовал. Хозяйствовал, как мог, набирался опыта. Но одиночество, я думаю, его тяготило, ведь он был еще очень молод. Он не умел ни знакомиться с девушками, ни ухаживать за ними. Так мне кажется, ведь годы мало изменили его характер. Я помню его тихим немногословным, можно сказать замкнутым. Но я всегда знала, что он очень любил маму, и меня он тоже любил. Однако я не уверена, что он видел во мне меня, я была для него продолжением его любимой жены. Они познакомились в супермаркете. Мама тогда жила в компаньонках у госпожи Трамп, состоятельной старушки со сварливым и вздорным характером, да простит мне господь эти слова. Но ныне покойная, Эмилия Трамп изводила своими придирками всех, кто от нее хоть немного зависел. Больше всех страдала моя мама. Отец увидел в магазине девушку, которая наполняла тележку с покупками. Говорят, что я очень на нее похожа. Так вот, он обратил на нее внимание не только потому, что она ему понравилась, а еще и потому, что по щекам незнакомки, хоть она и пыталась сдержаться, нет-нет да и сползали слезинки. Он пошел за девушкой, когда та повезла тележку с купленными продуктами к ожидавшей ее машине, и невольно стал свидетелем безобразной сцены, устроенной вздорной старухой. Но в жизни, все имеет свой смысл. Отец мне однажды сказал, что, если бы не эти неприятные обстоятельства, он никогда не решился бы подойти к такой красавице.

Не знаю, что именно послужило поводом, да и мама говорила, что не помнит точно, но Эмилия кричала так, словно с цепи сорвалась, она называла свою компаньонку безмозглой курицей, неспособной запомнить несколько слов, кричала, что зря ее кормит, что на те же деньги могла бы нанять пару толковых ребят, которым не пришлось бы дважды повторять простые вещи и, наверное, что-то еще, но вам, я думаю, и так все понятно. Кончилось тем, что старая ведьма захлопнула дверцу своей машины и уехала, оставив плачущую девушку у магазина.

Я уже говорила, что мой отец не отличался красноречием, это еще слабо сказано. Знаете, я даже не помню его голоса, за него всегда говорила мама. "Отец считает", "папа тебя просит" "папа не согласен", - вот так я узнавала мнение отца по любому вопросу чаще всего.

Мама, смеясь, рассказала однажды мне, что в тот день отец тоже все сделал почти молча. Сначала он подошел к расстроенной девушке, взял ее за плечи, а она разрыдалась, доверчиво уткнувшись ему в грудь. Потом он произнес все же несколько слов. Я думаю, что это был самый длинный монолог в его жизни. Он предложил ей стать его женой, хотя бы формально, ведь они еще даже не познакомились, и обещал не требовать от нее любви, но просил дать ему шанс. Обещал дать ей свободу по первому ее требованию. Он выполнил бы свои обещания, но это не понадобилось, раз эту историю вы услышали от меня. Мои родители были очень счастливы вместе. Была ли это любовь? Никто не смог бы ответить на этот вопрос, они сами, похоже, никогда об этом не думали, но когда мама заболела и через год умерла, отец смог прожить без нее всего три месяца. Нет, он не наложил на себя руки. Он простудился, но согласитесь, что в наше время все же не часто умирают от воспаления легких. Наш доктор сказал, что папа умер, потому что не хотел жить. Я с ним согласна. Все это я рассказала, чтобы объяснить две очень важные вещи: во-первых, я родилась от большой любви, хотя со стороны никто бы этого никогда не понял, а во-вторых, для меня с детства было важным лишь одно проявление этого прекрасного чувства, забота о любимом человеке и постоянная потребность быть с ним рядом. После смерти родителей я осталась один на один с несколькими трудно решаемыми проблемами. Мне было почти двадцать лет, я закончила обучение в средней школе, но с профессией так и не определилась. Я помогала маме вести хозяйство, иногда мне находилось дело и в мастерской отца. Но даже если бы отец передал мне свои умения и своих клиентов, мне все равно не удалось бы удержаться в его бизнесе. Не женское это занятие.

Не скажу, что я была полностью согласна с нашей собеседницей, но я ее понимала. Николь тоже промолчала, лишь мельком глянув в мою сторону.

- Ой, - вдруг воскликнула Селия, - я просто никудышная хозяйка, - давайте пообедаем, прежде, чем я продолжу свой рассказ, я несколько увлеклась.

- Спасибо, - мы переглянулись с Николь, - но вместо обеда мы предпочли бы выпить по чашечке кофе.

- Хорошо, - легко согласилась госпожа Рубик, - я быстро.

Вскоре мы наслаждались прекрасным кофе и еще более прекрасным песочным печеньем, которое Селия спекла специально, чтобы нас угостить.

После кофейной паузы Селия Рубик приступила ко второй части своего рассказа.

- В общем, похоронив родителей, я должна была построить новую жизнь, прежнюю продолжить не было никакой возможности. В молодости, без ложной скромности хочу признать, я была довольно симпатичной, я уже упоминала, что была похожа на маму, но те, кто меня знают, могут подтвердить: я была живее, беспечнее, общительней. Ухажеров у меня было достаточно, но одно дело кокетничать, находясь под защитой семьи, а другое - вдруг осознать, что тебе нужен муж и опора в жизни. Найти достойного человека и выйти замуж - вот такое решение я видела для всех своих проблем. Наверное, это было не так уж правильно, но я так видела свое будущее.

- Почему бы и нет, - неожиданно поддержала эти рассуждения Николь.

- Просто было очень важно и трудно не ошибиться, своего опыта у меня не было, откуда? И подсказать было тоже некому.

Селия замолчала. Мы понимали, что она подошла к самым важным для нас, но не слишком приятным для нашей собеседницы воспоминаниям.

- Понимаете, я не представляла, что кто-то может со мной так поступить. В общем, история, к сожалению, не отличается ни оригинальностью, ни особой поучительностью. Я влюбилась в самого неподходящего кавалера. Он так и не женился на мне, а когда узнал, что я беременна, просто удрал.

- Вы не искали его? - спросила я.

- Нет, зачем? Я была настолько потрясена, что могла Бог знает, чего натворить. Но тут вмешался Берни. Берни Рубик жил по соседству, его отец работал у моего отца в автомастерской, красил машины. Мы дружили с детства. Можно сказать, выросли вместе. Может, поэтому я не рассматривала его как... Ну, вы, наверное, понимаете, - мы с Николь дружно кивнули. - А тут в ситуации, когда трудно со своей бедой к кому-то обратиться, да и к кому? В общем, Берни молча выслушал меня и сказал то, чего от него я уж точно не ждала.

- Предложил вам стать его женой? - догадалась Николь.

- Да, именно так. Я настолько изумилась, что не сразу нашлась с ответом, у меня в голове, не смотря на все мои неприятности, все еще вертелась всякая блажь. На романтического героя Берни не был похож, а ведь мужа надо любить. Вот что меня заботило. Впрочем, зря я сейчас все это ворошу, любовь пришла потом, когда я поумнела, Тамара родилась уже в доме Рубиков. Свекор со свекровью до сих пор считают мою дочь своей единственной внучкой. Они живут в Праге лет пятнадцать уже, получили в наследство от дальнего родственника дом, да так там и остались. Мне бы не хотелось, чтобы...

- Даже не беспокойтесь, - остановила я ее, - все это останется между нами. Известна ли вам судьба биологического отца Тамары? И не похож ли он на этого человека?

Я достала из сумки фото Ковальски и положила его на стол перед Селией. Да и как его звали?

- Звали его Саймон, - Селия всмотрелась в портрет букмекера, - столько лет прошло, не могу утверждать ничего.

- Вы не будете возражать, если это установят в лаборатории?Имя вашей дочери никто не будет указывать без вашего разрешения, ну вдруг...

- Нет! Не надо нам от него ничего! А без имени... Если это надо для расследования, я не стану возражать.

- О Саймоне, я о вашем Саймоне, что еще вы можете сказать? И есть ли тут кто-то, у кого можно было бы получить дополнительную информацию о нем?

- Он был не из местных, у его близкого родственника тут неподалеку был бар, место для питейного бизнеса удачное: оживленная трасса, небольшая промзона, торговый центр. Всегда найдется желающий выпить коктейль или кружку пива, там и перекусить можно было. Покойная Сильвия вкусно готовила. Саймон в этом баре был кем-то вроде управляющего. Он знал бухгалтерию и в налогах разбирался, образование у него точно было, мне он казался очень умным, тем и покорил, - Селия неожиданно смутилась и даже слегка зарумянилась. - А друзей у него вроде и не было, бар закрылся лет семь тому. Сильвия заболела и как-то быстро ушла. Без нее дело не пошло, ну и Саймон уехал.

- А не помните ли, вы извините, я не из любопытства спрашиваю, - заметила я, испытывая некоторую неловкость, - не был ли Саймон игроком?

- Это уж точно нет, о деньгах он всегда говорил уважительно, будь я побогаче... - она красноречиво посмотрела на нас с Николь, мы ее поняли.

- А кто знал о ваших отношениях и о том, что Саймон был отцом Тамары, или мог бы знать?

- Сама последние дни задаю себе этот вопрос. Я никому не говорила, Берни не мог никому открыть нашу тайну, он боялся, чтобы Тамара не узнала, любил ее. Не всякий родной отец так свое дитя любит, она его тоже любила. Нет, уверена, что никому он ничего не говорил. Так что, пожалуй, никто и не знал. Саймон тоже вряд ли стал бы рассказывать.

- Если Саймон Ковальски, недавно скончавшийся в Сент-Ривере и тот Саймон, о котором вы нам рассказали - один и тот же человек, то мы сможем это установить, используя факты, полученные от вас. Только в этом случае имеет смысл подтверждать его отцовство. - подвела итог нашему разговору Николь.

- А зачем его подтверждать? - встревожено спросила Селия.

- Саймон Ковальски был богатым человеком, - начала объяснять я, но госпожа Рубик не дала мне договорить.

- Ничего нам от него не надо! Уверена, что и моя дочь так думает, или так решит, когда я ей все расскажу.

- Вам, конечно, решать, но почему бы Тамаре не принять то, что ей положено по закону, если конечно, это подтвердится, - удивилась Николь, и я была с ней согласна.

Селия вдруг задумалась. Видимо, ей просто не приходило в голову взглянуть на ситуацию таким образом.

- Может, вы и правы, - вдруг согласилась она, но сначала разберитесь, все ли на самом деле так, как выглядит. Скольких в мире мужчин зовут Саймон?Правда, непонятно, кто же мог узнать мою тайну?

- Это непростой вопрос, - заметила я, - но мы это обязательно выясним.

- Мне бы хотелось навестить мою дочь там, где она устроилась, это возможно?

- Конечно, - ответила Николь.

- Это не будет выглядеть слишком...

- Что вы, это будет очень хорошо, - убежденно заявила моя подруга.

В тот же день мы вылетели в Массачусетс, а на следующий день встретили там Селию, чтобы отвезти ее к дочери. Из машины мы позвонили Генри, по-моему, он ждал нас с нетерпением.

Дорога заняла у нас часа полтора. В офисе царили порядок, уют и потрясающий аромат. Генри, едва представившись Селии и обменявшись прочими привычными формальностями, восторженно сообщил, что Тамара варит прекрасный кофе. И, если все остальное она делает так же великолепно, то им с Николь сказочно повезло.

Видно было, что нашей гостье эти слова доставили огромное удовольствие. Тамара, по-моему, была, если не на пресловутом "седьмом небе", то где-то рядом.

- Я чувствую себя Золушкой на волшебном балу, - шепнула она матери, я случайно услышала эти слова, и улыбнулась, с удовольствием ощутив их искренность.

Потом мы пили кофе и строили планы на будущее. О событиях, которые требовали расследования и объяснения заговорили не сразу. Первый вопрос Генри задал после того, как незаметно и быстро Тамара навела порядок в нашем рабочем кабинете, и мы разместились на большомудобном диване и в креслах для посетителей.

- Скажите, Селия, вы знакомы с подружкой вашей дочери, с Шейлой?

- Я не могу сказать, что хорошо ее знаю, да и не припомню, чтобы девочки так уж дружили, - она обернулась к дочери.

- Да, - подтвердила Тамара, я же говорила, что удивилась.

- То есть, Шейла не могла знать о вашей семейной тайне, если не искала эту информацию специально?

- А где бы она ее искала? И зачем?

- Этот вопрос будет, пожалуй, одним и главных, - у вас нет версий? - спросила Николь

Селия сделала отрицательный жест и сказала:

- Нет, не могу даже вообразить.

- И все-таки она знала слишком много.Не верю в такие совпадения! - воскликнула я.

- Скажите, Тамара, а когда вы встречались со своей бывшей одноклассницей в последний раз? - спросил Генри. - До этой непонятнойпотусторонней истории -уточнил он.

Тамара задумалась.

- Я не помню, чтобы мы хоть раз разговаривали с Шейлой после окончания школы, даже по телефону не общались, - уверенно заявила она.

- Вот как? - Генри задумался. - У вас случайно нет ее фото?Какого-нибудь школьного, любого размера, группового снимка, например, пусть и не слишком четкого. Думаю, в полиции смогут довести изображение до нужного качества. Мне-то, как вы понимаете это ни к чему, неплохо бы показать в Сент-Ривере, особенно людям, близко знавшим покойного.

- В наше время нет проблем получить фотоизображение кого угодно и чего угодно, - заметила Николь, - если только не принять специальные меры. В какой школе вы с ней учились?

- В Гумберовской школе, это в соседнем городке. Но не думаете же вы, что Шейла могла убить этого человека?

- Убить? Вряд ли. Мотив сложно представить. Но подозреваю, что она была с ним знакома, и достаточно близко. У этой барышни имелась серьезная причина разыгрывать трюк со столоверчением. И было бы не лишне нам тоже знать эту причину.

- Стоит порасспросить о Шейле в школе, там ее помнят, возможно. Не так много времени прошло. Но как объяснить свое любопытство? - спросила Николь.

- Придется попросить помощи у полиции, - ответил Генри.

- Звоним инспектору Майлсу? - уточнила Николь?

- Конечно, но сначала нужно собрать все известные нам факты и расставить их по порядку и в пространстве, и во времени.

- А мне, пожалуй, лучше вернуться в Сент-Ривер и начать распутывать этот клубок с другой стороны, - произнесла я не слишком уверенно, словно ожидая реакции подруги и ее шефа.

- Правильное решение, - поддержал меня Генри Тамон, - уверен, что так будет и быстрее, и надежнее.

Клуб "147"

В Сент-Ривер я вернулась поздно вечером, почти ночью, Дэвид встретил меня в аэропорту, и мы поехали к нему, поскольку это было удобнее и ближе. По пути я рассказала о том, что мне удалось выяснить, но только главное, без подробностей. Подведение итогов моей поездки и обсуждение дальнейших планов отложили на следующий день, к тому же, этот разговор лучше было перенести в кабинет комиссара. Во-первых, чтобы не повторять дважды одно и то же, во-вторых, я рассчитывала, что и Эриккое-что сможет рассказать, а более полная информация поможет нам понять, как действовать дальше. В голове моей была странная каша из разрозненных фактов и впечатлений, я даже не могла четко сформулировать вопросы, на которые предстояло ответить, а о версиях пока и мечтать не стоило.

Утром Дэвид завез меня сначала в мою контору. Ари сказал, что на сегодня не назначал никому встреч, поскольку не был уверен, что я появлюсь с утра. Я позвонила комиссару, он был на месте и сказал, что с нетерпением ждет меня в своем кабинете.

Я догадывалась: расследования полиции дали любопытные факты, но не дали пока ответов ни на те вопросы, что появились вначале, ни на те, что наверняка возникли в результате предпринятых действий.

- Рад видеть вас у себя, коллега, - встретил меня комиссар знакомым приветствием.

- Боюсь, моя поездка прояснила немногое, - вздохнув, произнесла я.

- Особого оптимизма у нас с вами и не было, - справедливо напомнил мне Катлер. - Главные участники событий наверняка находятся здесь, в Сент-Ривере, а сюжет с американской наследницей не обязательно связан с нашим расследованием, даже если она действительно появилась на свет благодаря романтической ошибке убитого. Мотив может оказаться совсем из другой истории.

- Вы узнали что-то важное? - на всякий случай уточнила я, понимая, что так оно и есть.

- Насколько это важно, не знаю, посмотрим. Но изучая окружение Ковальски, я узнал об одном недавнем скандале, связанном с его бизнесом.

- А насколько легальным и законным было то, чем он зарабатывал на жизнь?

- Скорее всего, когда-то Ковальски мог ради выгодной сделки нарушить правила и даже закон, но на момент его смерти репутация букмекера была безупречна. Собственно, букмекерство, хоть и давало ему приличный доход, не являлось основной частью его бизнеса, он имел лицензию на этот вид услуг в принадлежащем ему частном клубе "147".

- Странное название, - заметила я.

- Вы знаете, что такое снукер? - в ответ на мое замечание спросил Эрик.

- Игра в бильярд, вроде? Слышала что-то, но не могу точно вспомнить, когда и что именно.

- Тогда вам нужно поговорить об этом с Инесс. Она преданный поклонник этой игры, в качестве болельщицы, конечно. Она знает о ней много, гораздо больше, чем мы с вами. Кстати, именно моя жена и подсказала мне эту любопытную линию расследования. Она кое-что сообщила о Ковальски, он когда-то довольно успешно играл в снукер, был профессиональным бильярдистом, то есть зарабатывал себе на жизнь, побеждая на турнирах. Вот что я думаю: не пригласить ли вас на почти деловой ужин? Дэвиду позвоним сейчас тоже, - добавил Эрик.

- Я правильно вас поняла? Вы нашли в его прошлой карьере возможный мотив? Может, даже уже есть подозреваемый?

- О подозреваемом пока рано говорить, а вот мотив... Давайте, обсудим это после ужина и после того, как вы выслушаете Инесс.

- Хорошо, - согласилась я - на какое время мы назначим эту важную беседу в неформальной обстановке?

- В четыре после полудня, это будет нормально?

Вечером мы собрались у Катлеров. О кулинарных талантах его жены я уже не раз рассказывала. Напомню только, что после застолий в этом гостеприимном доме бывает непросто думать о работе. Но в этот раз госпожа Катлер не только подтвердила свое гениальное умение творить чудеса на кухне, но и оказалась главным источником информации. Инесс открыла нам очень своеобразный и интересный мир, с которым я раньше не была знакома, как выяснилось, и не только я.

- Впервые я попала на турнир по снукеру случайно, - начала свой рассказ Инесс. - У меня есть подруга, которая живет уже лет десять в Англии. Я ездила к ней в гости, вот она меня и привела на матч. Чтобы я не скучала и могла понять происходящее, она предварительно ознакомила меня с основными правилами игры. Показала запись матча из прошлогоднего турнира и рассказала кое-что об игроках, которые были у стола. Не скажу, что меня это тогда так уж впечатлило, но я понимала, что все это важно для Бриджит, и мне не хотелось ее огорчать. Я вернулась домой и о снукере какое-то время не вспоминала. Однажды Бриджит мне позвонила и радостно сообщила, что может прислать ссылку на интернет ресурс, и я смогу сама увидеть полную трансляцию турнира, где определится чемпион мира среди профессиональных игроков в снукер. Мне опять не захотелось ее огорчать. Я нашла трансляцию, но собиралась смотреть вполглаза, что называется. Взяла вязание, на случай, если уж сильно заскучаю. Не помню, какой именно матч, тем более, какой конкретно момент меня зацепил. - Инесс улыбнулась так, как люди улыбаются своим воспоминаниям, приятным, или просто забавным. - В своем увлечении игрой, ее атмосферой, игроками я уже перещеголяла подругу. Сама от себя не ожидала, - Инесс застенчиво улыбнулась, глянув на мужа, - это так затягивает... - и дело не только в азарте, свойственном всем болельщикам. Этот вид, на первый взгляд, весьма несложной игры имеет историю и традиции, которые создают особую атмосферу, там царит культ благородства. Я понимаю, как это звучит для людей, непосвященных, - Инесс опять смутилась, - но поверьте мне. Я всего лишь хочу вам объяснить, что для людей, связанных со снукером, тем более, с бизнесом вокруг и внутри этих турниров, и всего, что их формирует и поддерживает, репутация - это не только этические правила, соблюдаемые всеми. Безупречность деловой репутации там - основа успеха, в том числе коммерческого. Потеряв доверие в этой среде, вы теряете все. И это ничуть не преувеличение.

- Мы тебе верим, но давай ближе к тому, что важно для следствия, - попросил Эрик, смягчив свое замечание улыбкой.

- Ты прав, дорогой, увлеклась. Чемпионат мира по снукеру среди профессиональных игроков каждый год проводится в апреле, в прошлом году он состоялся как обычно, но был омрачен скандалом. Вы знаете, что такое договорной матч?

- Как минимум, представляем, - ответила я и посмотрела на Дэвида. Он не возразил.

- В снукере такое обвинение приводит к серьезным последствиям, если оно подтвердится, то есть, если будут представлены доказательства, что участники матча не соревновались, а лишь имитировали борьбу, заранее договорившись о результатах. Это будет означать для игроков фактически конец профессиональной карьеры.

- Об этом должны договориться между собой именно оба участника матча? - задала я отнюдь не праздный вопрос.

- Ты очень правильно поняла суть. В матче два участника. И если один из них начнет играть на собственное поражение, например, то ему практически невозможно будет обмануть соперника. Усомниться может любой, кто наблюдает за игрой, но доказать свою правоту простому болельщику, даже комментатору, осведомленному во всех тонкостях правил, практически невозможно. А в случае с Ковальски оказалось еще любопытнее. Сомнительная ставка была сделана не просто на победу определенного спортсмена, а на результат, понимаете? Вполне определенный счет матча. Это редкая ставка, и потому денежная.

- В этом матче принимал участие...

- Нет, он уже давно не участвует в турнирах, его подозревали в сговоре с игроками. Клубу легче было воспользоваться этой ситуацией, а Ковальски - владелец клуба. Ставки такого рода можно считать беспроигрышными для букмекера. Потому они и редки и не так уж популярны среди любителей подобных игр с Фортуной.

- Предполагали, что владелец клуба знал о каком-то сговоре игроков?

- Да, именно вокруг этого подозрения и разгорелся скандал, но тогда ничего не удалось доказать, насколько мне известно. Однако, упорно, время от времени, возникали слухи, что у Ковальски были доказательства сговора между игроками.

- То есть, он мог шантажировать участников этой сделки, - высказала я то, что все уже поняли.

- Это мотив, не так ли, коллега? - продолжил мою мысль Эрик.

- Пока мне трудно соотнести с подобным мотивом столь серьезные последствия. Неужели можно убить в такой ситуации?

- Можно, - заявила Инесс, - репутация игрока в снукере - это основа его судьбы и не только его, часто она определяет и благополучие семьи игрока.

- То есть, если вернуться к стандартным определениям, мы сталкиваемся с привычными понятиями: деньги и шантаж? - уточнила я.

- Мне это видится наиболее вероятным, - произнес комиссар и продолжил после непродолжительных раздумий, - не уверен, что Ковальски кого-то открыто шантажировал и требовал денег. Скорее, он пытался использовать свою осведомленность для достижения какой-то, пока неизвестной нам цели, для получения чего-то такого, что он не мог просто купить за свои деньги.

- Не слишком ли вы усложняете? - ирония невольно окрасила выраженное мною сомнение.

- Не стану с вами спорить, коллега, - мягко, но серьезно ответил мне Эрик. - Но из всего, что мне удалось узнать как о погибшем, так и о его ближайшем окружении, складывается впечатление, что Ковальски вряд ли способен был на вульгарный грубый шантаж ради денег.

- Вы предполагаете, что он мог вляпаться в какую-то сомнительную авантюру?

- Эта мысль мне кажется более вероятной, и у нее есть пара косвенных, но вполне реальных подтверждений.

- Очевидно, появились новые факты, о которых мы пока ничего не знаем? - решила я уточнить.

- Не уверен, что это можно назвать именно фактами, - уклончиво ответил комиссар, - скорее это сведения о личности убитого. Я хочу пойти в клуб "147" и поговорить с человеком, лучше других знавшим Ковальски, это Робин Селинг, друг убитого, они давно были знакомы, можно сказать с молодых лет.

- В снукере господин Селинг очень известен и уважаем. - заметила Инесс.

- Он тоже играет в эту игру? - удивилась я, прикинув, сколько лет должно быть этому человеку.

- Нет, он - судья, хотя, наверное, в молодости играл, - уточнил комиссар. - Не хотите составить мне компанию?

- Странно, что вы об этом спрашиваете, или это для соблюдения ритуала? - усмехнулась я.

- Можно считать ваше замечание положительным ответом? - уточнил комиссар и посмотрел на Дэвида.

- Я не помешаю? - поинтересовался мой друг.

- Конечно, нет, - решительно заявил Катлер, - я заказал ужин в баре клуба на семь вечера завтра. Вы знаете, где это?

Я отрицательно помотала головой. Но выяснилось, что Дэвид там бывал, и мы договорились, что он заедет за мной в контору на следующий день часов в шесть.

Откровения Робина Селинга

Я бы очень удивилась, если бы мой друг приехал вовремя. Но, несмотря на то, что мы опоздали минут на пять, чета Катлеров появилась в клубе вслед за нами.

Расположились за столом и огляделись. Здесь было уютно и, несомненно, атмосфера обладала притягательностью, она привлекала, интриговала, но не уверена, что было бы так же, если бы мы не услышали рассказ Инесс.

Особый стиль этого клуба создавался не только его членами, игра набирала популярность, прежде всего, потому, что в ней изначально поддерживался дух некой избранности. И элитарность любителей снукера выглядела не так, как элитарность аристократов и богатых наследников. Умело создавалась иллюзия, что любой может войти в число избранных, благодаря своим способностям и вложенному труду. И не такая уж это была неправда. Даже более того, это справедливо, если не на сто, так на девяносто девять процентов, при соблюдении пары важных условий: наличие способностей и целеустремленности, ну и везения тоже никто не отменял.

Мои размышления были прерваны появлением Робина Селинга. Высокий, худощавый, импозантный, он сразу вызвал наши симпатии и доверие.

- Очень рад, комиссар,что вы готовы меня выслушать. Я бы и сам обязательно пришел к вам со своими сомнениями. Однако, если вы зададите мне конкретные вопросы, будет проще, и мы существенно сэкономим время, - Робин улыбнулся.

- Вы абсолютно правы, господин Селинг, это именно то, что нам нужно, - согласился Эрик.

- Тогда спрашивайте.

- В каких отношениях вы были с убитым?

- Мы знакомы лет двадцать, пожалуй. Но наши отношения сначала были, скорее, деловыми. И только после того, как Саймон перестал играть и открыл свой клуб, весьма популярный среди любителей снукера, наши встречи стали больше похожи на дружеские. У него, собственно, никогда и не было друзей, хотя знаком он был с многими интересными людьми, но всегда и со всеми старался держать дистанцию. Нет, я не хочу сказать, что Саймон доверял мне какие-то свои тайны, не уверен, что они у него вообще были. Просто при мне он словно расслаблялся, чувствовал, что ни при каких обстоятельствах я не использую ни его ошибки, ни информацию, которую могу случайно получить в разговоре с ним. Это не связано было с его мнением о моей сверх порядочности, да и верил ли он в подобные вещи? Мы просто нигде не пересекались интересами, так уж получилось. И потому так ценили нашу дружбу, ведь вы не станете со мной спорить, если я скажу, что бескорыстное общение между людьми - редкое и очень ценное явление.

Он обвел нас взглядом. Естественно, никто ему не стал возражать.

- Видимо, только с вами он мог спокойно обсуждать то, что не имело отношения к его бизнесу и деловым связям, - предположил комиссар.

- В чем-то вы правы, но говорить, что факты, о которых я вам хотел рассказать, совсем не имеют отношения к его бизнесу, было бы неточно, как минимум.

- То есть, вы все же предполагаете существование некоторой связи между тем, что случилось с ним, и его клубом, или, как минимум, его партнерами, клиентами... - решила все же уточнить я.

- Видите ли, как я уже заметил, он был одинок, и только через клуб и снукер он мог познакомиться с кем-то, тем более, если речь шла о судьбоносных знакомствах.

- Вы имеете в виду кого-то конкретно из тех, кто сравнительно недавно появился в его окружении? - спросил Эрик.

- У меня появилось подозрение, - после довольно продолжительной паузы начал объяснять господин Селинг, - что старый холостяк, нет, не увлекся всерьез красоткой, но решил попробовать себя в новой роли. И ключ к пониманию тайны его смерти и того, как он оказался жертвой убийцы, лежитгде-то в истории этих отношений.

- Вы можете привести факты, которые натолкнули вас на эту мысль?- спросила я.

- Разумеется, - подтвердилнаш свидетель. - я бы хотел рассказать вам об интересном разговоре, который можно считать последним между мною и Саймоном. Но сначала я хотел бы задать вам вопрос, который...

- Спрашивайте, - подбодрил Селинга комиссар, - если я не смогу вам ответить, так и скажу, но надеюсь, этого не случится.

- Наверное, есть уже список ювелирных украшений, которые принадлежали семье Саймона?Это приличная часть наследства, полученного им от родителей, если я ничего не путаю?

- Все верно, - подтвердил Эрик, - такой перечень есть и у адвокатов, и у нас. Там, в этой описи,есть что-то такое, на что следовало бы обратить внимание?

- Все зависит от ответа на вопрос, если мне будет позволено его задать.

- Задавайте, конечно. Не думаю, что там есть что-то секретное, скорее, вы нас можете удивить.

- Есть ли в этой описи колье из розового жемчуга и мелких изумрудов в паре с маленьким женским обручальным кольцом, из белого золота? Кольцо сделано в том же стиле и тем же мастером.

- Нет, абсолютно уверен, что в описи нет, как минимум обручального кольца. - уверенно ответил Эрик.

- Может быть, эти вещи просто не вошли в опись содержимого банковского сейфа? - предположил Дэвид.

- Но никакого обручального кольца среди вещей Ковальски не было вообще. Не припомню и описанного вами колье, хотя допускаю, что просто мог не обратить внимания на него. Надо бы просмотреть еще раз.

- Это было очень дорогое колье, - задумчиво произнес Селинг.

- Было? - уточнила я.

- О, что вы, - усмехнулся наш собеседник, - я ни на что не намекаю, но... - надо было бы проверить, где сейчас это недешевое украшение.

- Я попрошу сделать это адвоката, ведущего дела Ковальски.Нопочему вы вспомнили сейчас об этих драгоценностях, за ними стоит что-то важное? - спросил Эрик.

- Буквально за пару дней до того, как Саймон неожиданно скончался, мы с ним неплохо провели вечер в этом клубе. Вряд ли я вас удивлю, если скажу, никто и не подумал бы тогда, что мой друг чем-то серьезно болен. Он был бодр, строил планы на будущее, даже заявил о своем намерении покончить с холостой жизнью. Тогда он мне и показал эти дорогие побрякушки, обратившись ко мне с вопросом, подойдет ли это будущей госпоже Ковальски?

- Это не входило в коллекцию семейных драгоценностей? Я правильно вас поняла?- уточнила я.- И кольцо не принадлежало ни его матери, ни...

- Нет-нет, - остановил меня Селинг, - это были вещицы, сделанные руками современного мастера, но в единственном экземпляре, - их ценность велика, но исторической составляющей в ней нет. Очень дорогие камни, оригинальный дизайн, разработанный талантливым художником, и, разумеется, имя ювелира Николы Робеску, давно и успешно работающего с известными фирмами - законодателями мод.

- Понятно, - но, допустим, окажется, что украшения украдены.Вы считаете, что вор и убийца - это один и тот же преступник?

- Мне это представляется логичным, если у вас пока нет других подозреваемых.

- Других подозреваемых у нас нет, но, если речь не идет о каких-то неизвестных пока обстоятельствах, мотив для преднамеренного убийства несколько мелковат, - произнес Эрик, и я была с ним согласна.

- Насколько был весом мотив, можно будет судить, только арестовав убийцу, - справедливо возразил наш свидетель.

- Если это было простое ограбление, то возникает вопрос - зачем? Продать эти вещички будет сложно.Обладание ими? Как-то... Странно все это.

- Есть разные обстоятельства, - решил объяснить свою точку зрения Селинг. - Во-первых, можно продать просто камни, но в наше время это действительно сделать не просто, да и дадут за них не такие уж серьезные деньги, - он не спорил с нами, а просто пытался рассуждать вслух, - однако все зависит от обстоятельств и от личности похитителя. То, что для одного человека лишь блестящие побрякушки, за которые дадут ничтожную сумму, другому может представляться весьма ценными предметами, если хотите, целым состоянием.

- Тогда просто придется начинать расследование, если не с начала, то в несколько ином направлении, - со вздохом констатировал Катлер.

- В любом случае,нам придется рассматривать все возможные варианты, нравятсяони нам или совсем наоборот, - заметила я.

- Но может оказаться, что камни тут и вовсе лишние, - уточнил комиссар свое замечание.

- Да, - согласился с ним Селинг, - но эта деталь пока не нашла своего места в общей картине, потому и смущает.Или она озадачивает только таких дилетантов как я?

- Вряд ли, - отклонил Эрик его предположение, - но мой, например, опыт дает возможность представить несколько вариантов объяснения загадки, и среди них вполне может оказаться ключ к пониманию того, что произошло. Например, камушки могли исчезнуть и после смерти букмекера. И тогда вор вовсе не обязательно был и убийцей. Но, если он не дурак, он постарается сделать все, чтобы как можно дольше не привлекать к себе внимание в надежде, что мы разберемся с убийцей, а его шалость останется за пределами интересов расследования.

- А в таком случае, опять возникает интерес к романтической привязанности господина Ковальски, - высказала я свое предположение, и комиссар не стал возражать

- Надеюсь, не так уж сложно будет разыскать предполагаемую невесту или кандидатку на эту роль, - заметил, друг покойного. - Не так часто в окружении Саймона появлялись девицы на выданье, к тому же красотка должна была быть чудо как хороша, чтобы сбить с привычного ритма такого закостенелого холостяка.

- У него было особое отношение к браку? - спросил Эрик.

- Трудно сказать, - Селинг задумался, - я только сейчас пришел к тому, о чем хочу немного порассуждать. Женщинам, похоже, Саймон не доверял. Я не знаю, была ли причина для такого отношения, - он опять задумался, - впрочем, возможно я ошибаюсь, нет у меня аргументов, так, на уровне ощущений.

- Давайте не будем еще больше все запутывать, - Эрик посмотрел на меня, и я кивнула в знак согласия, хотя скорее чувствовала, чем понимала, в чем именно ему нужна была моя поддержка.

- Вы правы, комиссар, - согласился Робин Селинг, - но я хочу обратить ваше внимание на то, что, ни тогда, ни теперь у меня не возникло сомнений в серьезности намерений Саймона. А была ли эта серьезность связана с сердечной привязанностью, внезапно возникшей у старого холостяка? Я не смог бы это утверждать, хотя история вполне банальная, если не знать старину Ковальски так, как знал его я.

- Вы хотите сказать, что о романтической влюбленности не могло быть и речи? - уточнила я.

- И не только. Все забавы Саймона имели очень серьезные основания, как правило. И я почти на сто процентов уверен, что в данном случае у кого-то были серьезные проблемы, потому букмекера и заставили замолчать навсегда.

- Шантаж? - вдруг предположил комиссар.

- Если это был и шантаж, - Робин задумался, затем решительно продолжил, - Саймону не деньги нужны были. Он, конечно, отдавал им должное, но я уверен, что здесь была другая, более искусная игра.

- Ваш друг, похоже, любил забавы такого рода, - я не спросила, а предположила.

- Да, пожалуй, вы правы, - согласился со мной господин Селинг.

- Иногда это бывает небезопасно, - назидательно произнес Катлер.

Реплика комиссара не требовала ответа. Все понимали, что это могло быть мотивом, но какая из авантюр игрока оказалась роковой? В этот момент моя интуиция опять вернула меня квопросу о драгоценностях, о кольце, в первую очередь. Мы могли бы и не узнать о нем, если бы не случайный разговор Ковальски с другом. Ведь других свидетелей существования этой дорогой безделушки не было. Но тогда...

- Господин Селинг, я хочу попросить вас вспомнить, не было ли в вашей жизни, уже после того, как вы увидели описанное вами колье, странных происшествий?

- Странных, говорите? - похоже, я навела нашего свидетеля на какие-то воспоминания. - Не уверен, что это именно то, что вы имели в виду, задавая свой вопрос, но были парочка происшествий, показавшихся мне необычными, по крайней мере.

- Расскажите о них, - попросил комиссар.

- Постараюсь вспомнить все детали, поскольку понимаю, что именно они и важны.

Какое-то время понадобилось, чтобы Селинг настроился на свои воспоминания.

- Уже с полгода ходят слухи, что Ковальски собирается продать клуб. Бизнес крепкий, с постоянным доходом. В желающих купить его недостатка не было, а сейчас и цена подскочит, уверен. Но я изначально сомневался в серьезности планов Саймона.

- Вы спрашивали его об этом? - поинтересовался Эрик.

- Ну, прямо не спрашивал, но пытался понять, он ведь все равно не сказал бы всей правды, таким уж он был человеком.

- Что еще было? Вы ведь не все еще рассказали? - вернул свидетеля к фактам комиссар.

- Да. Был еще один разговор, о котором я постоянно вспоминаю. Как я уже не раз отмечал, господин Ковальски не был ни с кем откровенным, и со мной тоже. Но однажды он заглянул ко мне довольно поздним вечером. Он был уже прилично... Не то, чтобы пьян, но чувствовалось, что приложился он к спиртному весьма основательно. Он и с собой принес бутылку коньяка. Я не привык закусывать так поздно, а уж, тем более, пить крепкие напитки. Это я к тому, что пришлось заказать сандвичи из ночного бара.Пока их доставили, пока я скромно оформил нашу ночную трапезу, Саймон молчал. Так же молча, он раскупорил коньяк и плеснул по паре глотков в два бокала. Мы выпили. Я его не торопил. Хотя это было нелегко, любопытство и даже некоторое волнение будоражило мои мысли и чувства. И наконец он заговорил. Знаете, старые холостяки иногда женятся в преклонном возрасте на молодых девицах, чаще всего совершая роковую ошибку, хотя думают, что используют некий шанс. Когда Саймон показал мне ожерелье и спросил, достойно ли оно его невесты, я решил, что он, по меньшей мере, серьезно увлекся. Однако, когда он пустился в рассуждения, я понял, что поспешил с выводами. Это трудно объяснить тем, кто не был знаком с покойным. Саймону следовало стать полицейским. Истинное наслаждение он испытывал тогда, когда получалось кого-нибудь разоблачить, поймать на обмане или хитрости. Нет, он вовсе не был поборником высокой нравственности, он не ставил своей задачей победить зло или очистить мир от скверны. Ему было приятно осознавать свою власть над людьми, тайнами которых удалось завладеть. Иногда он попадал впросак, предполагая существование хитрого умысла там, где его вовсе не было.С годами он ошибался все реже. Нет, он не занимался шантажом. По крайней мере, я не знаю ни одного такого случая. Шантажом с целью получения материальной выгоды, я хотел сказать. Но, возможно, вы согласитесь, что существует такое понятие, как шантаж моральный? По крайней мере, если я скажу, что именно это и было некое извращенное хобби моего друга, вы ведь меня поймете?

- Пожалуй, - согласился комиссар. - Однако, что вы имеете в виду в этом конкретном случае?

- Саймона вполне можно было считать человеком удачливым и даже везучим, но так, наверное, было не всегда. Сдается мне, была у него тайна, о которой он не мог или не хотел, не только говорить, но и вспоминать.

- То, что вы сейчас сказали, понятное дело, вполне вероятно, но это, скорее, подталкивает к мысли, что он сам мог быть жертвой шантажа? - справедливо, на мой взгляд, заметил Эрик.

- Я, как раз об этом и хотел сказать, несколько лет назад его кто-то пытался шантажировать, Саймон тогда выкрутился, может, было что-то не слишком серьезное, но он понял,каким опасным оружием может быть информация. Потому и отказался, в свое время, от активного участия в турнирах в качестве судьи, а затем и от работы на спортивном телеканале в качестве комментатора. Он не хотел слишком зависеть от своей репутации.

- Значит, у него были какие-то опасения, была тайна, которая могла бы, как минимум, доставить ему неприятности. - воскликнула я, но опять же, это не объясняет мотив! Почему убили Ковальски?

- Постойте, Мэриэл, - прервал меня Эрик, - мы не дали договорить господину Селингу.Я начинаю понимать, куда он клонит, но прошу вас, продолжайте - обратился он к Робину.

- Спасибо, - отреагировал на эту реплику комиссара наш собеседник.

Тем не менее, на какие-то несколько мгновений мы все словно зависли. А потом Робин продолжил свои рассуждения.

- Я всего лишь хотел сказать, что, побывав на месте жертвы шантажа, он задумал какой-то эксперимент.

- Психологический, видимо?- уточнила я.

- Что-то вроде того, - подтвердил Робин. - и мне кажется, он даже планировал нечто серьезное. Насколько вообще это можно было от него ожидать. Серьезное - для него самого, для его собственной жизни. Похоже, он не исключал для себя...

- Не собирался ли он жениться? - почему-то выпалила я.

- Да, вы угадали, и он об этом заявил, по крайней мере, мне. Но было ли это его главной целью? Хотя я понимаю, как это может выглядеть со стороны, но Саймон всегда был циничен. Просто здесь его несколько занесло, я бы сказал. Впрочем, в момент нашей беседы я расценил его бахвальство, как нечто теоретическое.

- По-моему, это слишком серьезный шаг в его возрасте, - неодобрительно заметил Эрик.

- Это серьезно в любом возрасте, - со вздохом произнес Селинг.

- Таким образом, все сказанное свидетельствует о том, что в его жизни была молодая женщина, и еще о том, что он ей не доверял. Может, он собирался вступить с ней в схватку? Не только в брак? Брак и вовсе мог быть лишь легендой, помогавшей Ковальски скрывать суть своих истинных намерений. Возможно, он недооценил ее как противника, - подвела я итог собственным рассуждениям.

- Вы подозреваете, что именно эта женщина могла его убить? - спросил Эрик.

- Для того, чтобы говорить о подозрениях, надо знать больше. Но в качестве версии это стоит рассмотреть, - заметила я.

- И это будет еще одна версия, неподкрепленная фактами, - проворчал комиссар.

Неожиданно возразил Робин:

- Мне почему-то кажется, что если вы найдете потенциальную невесту Саймона, ей будет нетрудно вас, да и меня тоже, чем-нибудь удивить, но захочет ли она поделиться с нами информацией?

- И где же нам ее искать? - несколько раздраженно поинтересовалась я.

- Есть ли кто-то, кто мог бы нам помочь именно в поисках этой дамы, - вернул наш разговор в деловое русло Эрик.

- Говорили вы с адвокатом Саймона? - спросил Робин. - Если даже говорили, то, мне кажется, стоит это сделать еще раз.

- Что ж, - согласился комиссар, - это неплохая мысль, да и не вижу пока никаких других возможностей сдвинуться с мертвой точки в этом расследовании.

Версия адвоката

Я не слишком надеялась на беседу с господином Кренкелем, который, как выяснилось, стал представлять интересы убитого всего за пару месяцев до его неожиданной кончины. Он практически не знал букмекера, и потому не обратился сам в полицию, услышав о его смерти. Кренкель не слишком интересовался подробностями убийства, которое, надо заметить, довольно вяло обсуждалось и в прессе. И так было, разумеется, до того самого дня, когда состоялся его странный телефонный разговор с человеком, назвавшим себя спиритом.

Скорее всего, Томас Кренкель не воспринимал Ковальски в качестве перспективного клиента: ни при жизни, ни, тем более, после его ухода из числа живых, и наверняка у него были на то основания. Он мог отмахнуться и от потусторонних откровений какого-то сумасшедшего, но что-то в этом разговореего, видимо, насторожило. А вот что?

Мы встретились с Томасом Кренкелем в его офисе, расположенном на одиннадцатом этажебизнес - центра "Лондон" в северном Сент-Ривере.

- С какой просьбой обратился к вам СаймонКовальски, впервые прибегнув к вашим услугам? - спросил комиссар Катлер адвоката.

- Ко мне обратился не сам господин Ковальски, от его имени говорил секретарь. Беседа велась по телефону. Оплачена была консультация кредитной картой, - объяснил адвокат.

- То есть лично с клиентом вы не встречались? - уточнил Эрик.

- Нет, - подтвердил Кренкель, - и секретаря я тоже только слышал, и только по телефону.

- Какжевыможете быть уверенным, что говорили именно с секретарем Ковальски? - удивленно воскликнул комиссар.

- А зачем мне нужна была эта уверенность? - спокойно возразил Кренкель, - он задал мне вопросы общего характера, которые мне может задать любой человек, не представляясь вовсе, или представившись с использованием псевдонима, например.

- Интересно тогда, почему вопросы задавали именно вам? И напрашивается любопытный вывод: похоже, нас наводили на какую-то постороннюю мысль, чтобы отвлечь от других, опасных для кого-то рассуждений, а, возможно, и фактов, - Эрик посмотрел на меня, ожидая, видимо, что я поддержу его точку зрения или даже продолжу размышления в этом направлении.

Собственно, он был абсолютно прав, я тоже чувствовала, что во всех последних событиях присутствует попытка манипулирования. Казалось, что кто-то пытается подсунуть нам свою версию, но делает это не умно, точнее, не продуманно, как бы, на ходу, в спешке. Возможно, сначала у замысла был понятный и четкий план, но потом у того, кто этот план придумал, что-то пошло не так, и он все перестраивал по обстоятельствам. Но эти самые обстоятельства от него не зависели.

Все эти мысли я высказала комиссару, но только после того, как удалился адвокат. Тем не менее, Кренкель предложил нам свою версию, которая странным образом перекликалась с тем, о чем подумалось мне. Он считал, что, если Ковальски был убит, то его убийство не планировалось заранее. И убийца не обязательно последним видел свою жертву.

- Мне тоже нечто подобное пришло в голову, - признался Эрик, - но я даже не представляю, кому и что могут дать такие игры. И, боюсь, нам придется более тщательно рассмотреть все, что, так или иначе, связано с клубом "147". Разумеется, не только то, что существует сейчас. У нашего сюжета вполне может быть своя история, уходящая в весьма отдаленное прошлое.

- Мне кажется, это очень занятная среда, и будет интересно с ней познакомиться поближе, - заметила я.

- Да, - согласился комиссар, но добавил, - однако, мы с вами, коллега, не журналисты и не болельщики даже. А тот, кого мы ищем, опасен, он - убийца.

- То есть, вы думаете, что букмекер - это не единственная его жертва? - с сомнением в голосе спросила я.

- Не знаю, - неуверенно ответил Эрик, - но, если для спасения собственной шкуры ему понадобится еще один труп, думаю, его это не остановит.

- Напрашивается очевидный вывод: нам надо бы поторопиться.

- Это всегда надо, - усмехнулся комиссар. - Нам необходим мотив.Понимание, кому и зачем нужна была смерть Ковальски, сразу изменит ситуацию, я это чувствую.

- Это так, - согласилась я, - но неужели вы подозреваете, что здесь было нечто особенное. Покойный был богат.

- Да, но его деньги достанутся, судя по всему, его дочери, которую у нас нет ни малейших поводов подозревать. Она не могла никак повлиять на судьбу Ковальски. И главное - она просто не знала о предполагаемом наследстве.

- Тут бы мне спросить вас, комиссар, уверены ли вы? - усмехнулась я, - но я тоже почему-то думаю, что Тамара Рубик ничего толком не знала. А уж повлиять на события...

- Но кто-то, тем не менее, попытался втянуть ее в это дело, - прервал меня Эрик, - надо бы разыскать эту ее бывшую одноклассницу.

- Если она не в бегах, - заметила я, - то это будет не так уж сложно.

- Но она не обязательно прячется от закона. - справедливо уточнил Эрик, - к тому же у ее проблем может оказаться своя причина, никак не связанная с Ковальски и его смертью.

Шейла

Но бывшая одноклассница Тамары неожиданно объявилась сама. Да, она пришла не к комиссару Катлеру и, тем более, не ко мне. Она обратилась в обычный полицейский участок,в Сент-Ривере. Оттуда и позвонили Эрику.

Судя по всему, девушка была очень напугана. Она нервно теребила в руках сумочку: то открывала, то закрывала ее. Взгляд серых глаз тревожно метался по углам комиссарского кабинета, словно там могла таиться какая-то угроза.

Мы дали ей время прийти в себя и успокоиться. Комиссар не возражал против моего участия в этой важной беседе, и сама свидетельница, очевидно, считала это вполне уместным, а, может, просто не заметила меня. Когда Эрик понял, что Шейла успокоиласьдостаточно, чтобы отвечать на вопросы, он спросил:

- Вы готовы дать правдивые показания?

- Да.

- Были вы знакомы с Саймоном Ковальски?

- Да

- Насколько хорошо вы его знали?

- Я собиралась выйти за него замуж, он мне это предлагал.

- Это вы его убили?

- Нет! - выкрикнула девушка, - я его не убивала!

Она пыталась сдержаться, но не смогла и зарыдала в голос, всхлипывая и не заботясь о том, как выглядит.

- Я должен был задать этот вопрос, - спокойно произнес комиссар, - но это вовсе не значит, что я вас обвиняю. Расскажите все, что знаете.

Произнося эти слова, Эрик открыл ящик стола, достал оттуда пачку бумажных салфеток и протянулнашей свидетельнице. Этот простой жест мгновенно изменил обстановку.

Шейла успокоилась, достала из сумочки пудреницу с зеркальцем на крышке и, действуя практически на автомате, за пару минут привела себя в более достойный вид. Она приступила к рассказу, который я передаю по памяти и только то, что имело отношение к расследованию. Ее рассказ оказался несколько путаным и слишком эмоциональным.

Она призналась, что пару лет назад вместе со своим приятелем организовала "невинный", по ее словам, но доходный, как оказалось, розыгрыш. Молодые люди решили зарабатывать деньги не совсем традиционным способом. Шейла, а она весьма хороша собой, знакомилась с состоятельными, но не юными холостыми мужчинами и доводила их до стадии влюбленности.

Мужчины делали ей предложение. Она выслушивала их признания и всячески демонстрировала свое отчаянье и сожаление.Она очень бы хотела ответить согласием, но, увы... у нее есть проблема. Было очень важно именно с этого драматического момента безукоризненно играть свою роль. Суть была проста до глупости, но, как правило, срабатывала, если жертва соответствовала замыслу.

Очень важно было, повествуя о своих трудностях, не переигрывать. Шейла научилась говорить о проблеме с легкой иронией, как бы намекая, что не ждет ни от кого ни помощи, ни даже понимания.

Она лишь сообщала, что недавно попыталась расторгнуть помолвку со своим бывшим женихом, к которому давно охладела. Но тот не согласился ее отпустить и через суд потребовал 5000 долларов. Это те деньги, которые она, по уже подписанному ею контракту, обязалась выплатить в случае разрыва помолвки.

У нее нет такой суммы и, судя по всему, ей придется выйти замуж... Хотя она понимает, что будет несчастна с таким человеком. А ведь ее вина лишь в том, что она подписала глупый контракт, не подумав о последствиях. Но формально она взяла на себя обязательство, которое сделает ее несчастной, ведь и на развод ей тоже понадобятся деньги. Состоятельный джентльмен, разумеется, приходил на помощь и выдавал ей чек на указанную сумму. Для него, естественно, это были настолько небольшие деньги, что он вполне мог рискнуть.

Как я уже сказала, в первый раз это все получилось спонтанно и на самом деле. Правда, замуж за своего спасителя девушка не вышла, так как немолодой жених серьезно заболел и на этом основании освободил юную невесту от данного слова. Ничего криминального тогда в этой истории не было.

Шейла, кроме того, получила вскоре приличную сумму по завещанию своего взрослого покровителя, который скончался меньше чем через год.

Умер он от болезни, и она об этом узнала от его адвоката. Но увидев, с какой легкостью она получила деньги, Шейла решила использовать такую ситуацию еще раз.Правда, мысль эта пришла не сразу и не в ее голову.

Она подтвердила предположение, высказанное комиссаром, что идея бизнеса была предложена ее приятелем, тем самым, кому она отдала первые 5000. Они расстались. Но вскоре он опять появился в ее жизни, теперь уже в роли делового партнера.

- Расскажите нам о вашем друге, - предложил комиссар, выслушав все, что ей удалось рассказать, что называется, на одном дыхании, - его имя, откуда он родом, как вы с ним познакомились?

- Да, да, конечно, я понимаю, - сделав глубокий вдох, будто собираясь нырнуть, Шейла заговорила спокойнее, - он мне вовсе не друг, и вы поймете это, узнав мою историю. Я тогда еще училась в школе, а Джордж Карски играл в снукер, был профессиональным бильярдистом.

Особых успехов Джи не добивался никогда, но держался в топе, что позволяло ему существовать относительно безбедно. Я увлеклась им. Он мне казался очень умным и благородным, в общем, джентльменом, только не смейтесь надо мной!

- Ну, ничего смешного я тут не нахожу, как и удивительного, - прокомментировал возглас девушки Эрик, - он принадлежал к такой группе людей. Насколько я смог понять. Так стремятся выглядеть все снукеристы.

- Да! - горячо поддержала Шейла комиссара. - И большинство из них действительно интересные и прекрасные люди, но всякое бывает.

К концу этой короткой фразы голос девушки сник, стал глухим. Глаза ее опять заблестели от едва сдерживаемых слез.

- В такой среде легко находить объекты для шантажа, - заметила я, - видимо, именно шантажом и привык зарабатывать на жизнь ваш бывший приятель.

Я выделила в своей короткой реплике слово "бывший" и поступила весьма мудро, судя по всему, хотя действовала практически интуитивно.

Шейла посмотрела на меня с благодарностью, и стало понятно, насколько вся эта история ее измучила, прежде всего, страхом, который таился для нее повсюду. Она пошла на откровенный разговор с нами вовсе не потому, что верила нам. Но нас она хотя бы могла не бояться.

- Вы знаете, где сейчас Джордж Карски? - спросил комиссар.

- Нет, - глаза Шейлы снова заблестели.

- Когда вы его видели в последний раз?

- Примерно месяц назад, я не помню точно. Не помню, какое это было число, но день этот я никогда не забуду.

- В этот день был убит Саймон Ковальски? - догадалась я.

- Думаю, да.

- Но продолжайте свой рассказ, - напомнил Эрик, - мы немного отклонились от темы.

- Да, конечно, - согласилась наша свидетельница. Она помолчала, буквально несколько секунд, собираясь с мыслями, затем продолжила рассказ.

- Понимаете, я не считала, что делаю что-то плохое, это была просто игра, Джи познакомил меня с Саймоном так же, как он знакомил с другими. Но тут с самого начала что-то пошло не так. Я видела, нет, точнее, чувствовала, что для Джи, этот человек представляет особый интерес. Да и Саймон совсем не был похож на предыдущих наших... - Она замялась, не зная, как определить людей, которых они дурачили. - Он был не только умнее, он знал и понимал что-то, чего не знала я, по крайней мере, и главное - он был опасным, не смейтесь! Я боялась его!

- Саймона или своего приятеля? - неожиданно решил уточнить комиссар.

Меня удивил выпад Эрика, я в тот момент еще не понимала ход его мыслей. История казалась совсем нереальной. Из того, что мы узнали, невозможно было понять, кому и зачем понадобилась смерть букмекера.

От убитого держателя тайн иногда больше вреда, чем от живого. Покойника невозможно запугать. Полиция, расследуя убийство, часто выясняет факты, о которых даже не стал бы никто задумываться, не случись преступление. Всплывают давние грехи людей, так или иначе оказавшихся в поле зрения следственной группы.

Да, если бы убийцы задумывались... Впрочем, здесь эту мысль можно и закончить. Чаще всего, преступники о последствиях если и помышляют, то представляют их себе как-то уж очень отредактировано, под собственные нужды и желания. Я могу ошибаться, но пока не помню ни одного случая, который бы опровергал мои суждения.

Единственное, до чего я в ходе нашего разговора с бывшей одноклассницей Тамары Рубик додумалась, было понимание, что между покойным Саймоном Ковальски и Джорджем Карски были какие-то сложные отношения, о которых наша свидетельница толком ничего не знала. Я подумала тогда, что, выяснив суть этих отношений и планы Карски, мы многое могли бы понять.

- Нам необходимо разыскать Карски, - сказала я вслух.

- Это несомненно, - подтвердил комиссар и выразительно посмотрел на Шейлу.

- Но я не знаю, где его искать, - испуганно пролепетала она.

- Вы знаете, откуда он родом? - спросил Эрик.

- Да, он как-то назвал Стренчфилд своим родным городом.

- Карски - это его настоящая фамилия? - спросила я, а комиссар кивнул, подтверждая мой вопрос.

- Надеюсь, что так оно и есть, - не слишком уверенно подтвердила Шейла, - у меня нет повода в этом сомневаться. Так было написано в его документах, тех, что я видела.

- А какие документы вы видели, - уточнил комиссар.

- Водительские права, например.

- Это уже что-то, - задумчиво произнес Эрик, - для начала попробуем отыскать водителя Джорджа Карски.

- У вас есть сомнения? - спросила я.

- Ну, стоило бы убедиться, что тут все обстоит именно так, как представляется, ответил комиссар, - Где вы собираетесь остановиться? - спросил он Шейлу.

- А разве меня не арестуют? - удивленно и одновременно испугано воскликнула наша свидетельница.

- Повода для этого нет, но вас будет охранять наш сотрудник, ненавязчиво, не волнуйтесь, это необходимо.

- Я понимаю, - тихо, почти шепотом ответила Шейла.

Мне тогда подумалось, что девушка не возражала бы и против откровенного наблюдения полиции. Наверняка ей так было бы спокойнее, как, впрочем, и нам с комиссаром. Шейла своего приятеля боялась гораздо больше, чем обвинений в убийстве, суда или даже тюрьмы. Возможно, я слишком драматизировала сложившуюся на тот момент ситуацию. Сейчас, вспоминая нашу беседу в кабинете Катлера, я понимаю, что просто попала под влияние того панического страха, который владел девушкой.

- У вас есть, где остановиться в Сент-Ривере? - спросила я, поскольку на этот счет у меня были сомнения.

- В гостинице, - Шейла растерянно посмотрела на Эрика, затем перевела на меня полный тревоги, скорее даже страха, взгляд.

- Нет, это исключено, - почти вместе воскликнули мы с комиссаром.

- Может, вы меня арестуете? - в голосе девушки появились нотки надежды, в другой ситуации я бы сочла это забавным.

- Надо подумать, - впрочем, комиссар не собирался отправлять нашу свидетельницу в камеру.

- Давайте, я отвезу ее к нам, - предложила я. А мы с Дэвидом можем прекрасно провести этот вечер в отеле. Кстати, не устроить ли нам небольшой розыгрыш для того, кто будет, скорее всего, следить за нами и Шейлой.

- Вы думаете, что этот парень где-то поблизости? - спросил Эрик, оценив мой замысел.

- Уверенности стопроцентной у меня нет, но лучше быть начеку. Судя по всему, он уже знает, что его ищут, и знает, почему. Вряд ли будет полагаться на случайное везение. Своеобразное творческое воображение ему присуще, как мы уже убедились.

- Ну что ж, - после некоторого раздумья согласился комиссар, - действуйте.

Игра

Я почти уверена была, что нам удалось привезти Шейлу в нашу квартиру незаметно для ее бывшего партнера по "бизнесу".

Собственно, я не ошиблась. Как потом выяснилось, он действительно следил за нами от здания полицейского управления, но упустил по дороге, на что мы и рассчитывали.

Когда мы добрались домой, и дверь квартиры была закрыта, я попросила нашу гостью включить ее сотовый.

Мы не сомневались, что Джордж Карски попытается связаться с ней, а проще всего ему это было сделать по телефону. Мы ждали довольно долго.

Но несколько часов никто не звонил, и мы уже стали обсуждать другие варианты развития нашей стихийно начавшейся игры.

Я даже подумала, что интеллектуальные возможности и способности Карски нами были несколько недооценены. Что он ведет более тонкую игру и вполне может улизнуть из нашей ловушки.

Нужно заметить, что эти мысли были не далеки от истины. Карски - игрок. Пусть и не чемпионского уровня, но и не новичок, в тактике, как минимум.

Ближе к вечеру он отправил СМСку с чужого аппарата. Не было смысла отлеживать, с какого именно, поскольку мы подозревали, что этого действия он от нас и ждет. Впрочем, сделать это все равно придется, и это будет одним из действий полиции, комиссар просто не мог оставить не отработанной эту, да и каждую другую линию расследования.

Но мы решили подождать и не беспокоить напрасными действиями приятеля Шейлы, передать ему право следующего хода. Терпение, хорошо тренированное терпение - это главное преимущество в такой игре. И мы дождались.

Вот как выглядел короткий диалог нашей подопечной и ее приятеля:

- Тебя отпустили?

- Да.

- За тобой следят?

- Не знаю. Не заметила.

- Посмотри, когда будешь выходить.

- Я вряд ли смогу понять, но попробую.

- Ты рассказывала обо мне?

- Зачем? Меня не спрашивали.

- А о чем спрашивали?

- О Саймоне.

- Не говори лишнего, и все будет хорошо.

- Что будет хорошо? Меня подозревают!

- Тебе об этом сказали?

- Нет, но я же не дура.

- Если бы у них на тебя что-то было, тебя бы не отпустили.

Разговор неожиданно прервался. Мне показалось странным, что Джордж даже не попытался выяснить, где именно находится Шейла. Может, он это уже знал? Или ему было важнее, чтобы не поймали его самого?

Вечером мы с Дэвидом отправились в кабинет комиссара, чтобы обсудить план дальнейших действий. Шейла осталась в нашей квартире и пообещала ее не покидать. Мы попросили все еще напуганную девушку записывать все ее телефонные переговоры, если они будут.

Я показала Эрику запись состоявшегося СМС-диалога и поделилась своими соображениями.

- Он очень осторожен, но это и понятно, - прокомментировал Катлер.

- Однако он надеется выкрутиться, и это меня настораживает, - заметила я, - он не настолько беспечен, чтобы рассчитывать на шальную удачу. Что-то замышляет и действует по своему плану.

- Не преувеличиваешь ли ты его таланты? - усомнился Дэвид.

- Мне тоже кажется, что вы его переоцениваете, - поддержал Дэвида комиссар, - но учитывать стоит все варианты, - тем не менее согласился он и со мной.

- Может, вы и правы, но лучше быть начеку, - попыталась я объяснить свою точку зрения.

- Ваша квартира под наблюдением, - напомнил Эрик.

- Да, я понимаю, но и Джордж это наверняка может понять. Впрочем, я еще надеюсь, что он пока не догадался о характере договоренностей между Шейлой и полицией, он рассуждает в своей логике.

- Мы тоже пока не знаем, о чем помышляет наша симпатичная подопечная, - вздохнув, признал Эрик.

Я вынуждена была с ним согласиться. При всем моем сочувствии, я понимала, с кем мы имеем дело. Рассчитывать на то, что наша парочка не станет играть в свои привычные игры с полицией, а тем более, со мной, не слишком крутым представителем частного сыска, было бы неоправданной наивностью. Впрочем, можно ли в принципе оправдать наивность в нашем деле? Ведь любая недооценка проблем неизбежно множит эти проблемы и создает новые сложности, я не могла этого не понимать. Но в тот момент я чувствовала себя в тупике, голова была пустая. Я не представляла даже минимально, куда двигаться, какой сделать шаг, в каком направлении.

- Мне кажется, - вдруг, задумчиво глядя куда-то в сторону окна, заговорил Эрик, не обращаясь ни к кому конкретно, но адресуя свои размышления всем, - что здесь переплелась не одна история, а, как минимум две, а то и больше.Разделить бы их, а?

Вопрос уже был адресован нам с Дэвидом.

- Почему бы не попробовать, - подхватила я мысль комиссара, - но для этого нам не мешало бы вернуться к началу всех этих историй.

- И с какого события мы могли бы отсчитывать? - встрепенулся Дэвид.

- Давайте подумаем вместе, - предложил Эрик.

- Давайте, - поддержала его я.

И задумалась. Мне вдруг стало очевидно, что в нашем расследовании не только спутались факты, принадлежащие настоящему, прошлому и будущему всех участников событий, но и судьбы этих людей, и даже их характеры. Разделить все это на логические цепочки будет совсем не просто.

- Сначала, может, сделаем перечень действующих лиц нашей драмы, - предложила я и, не дожидаясь согласия своих собеседников, начала строить список с имени жертвы.

Кто, что и почему

1. Саймон Ковальски. Жертва.

Владелец снукерного клуба "147" Бумекер, знающий свое дело очень хорошо, разбирающийся во всех или почти всех тонкостях игры. Но, думаю, не только. У него было слишком специфическое хобби. Рискованное, как оказалось. И это может быть его точкой отсчета в нашем сюжете.

- Шантаж? - уточнил комиссар.

- Не уверена, что его забавы можно было так квалифицировать юридически. Он ведь не вымогал ни у кого деньги. И даже не получал, как мне представляется, какой-то иной выгоды. Это была лишь психологическая игра, если хотите, блеф. Играл он очень искусно. И все же мог нажить себе смертельного врага.

- Что нам известно о нем еще? - Свой вопрос я адресовала, прежде всего, комиссару.

- Интересно получается, - вдруг оживился Эрик, - если отделить информацию об усопшем от показаний людей, так или иначе имевших с ним дело, то можно подумать, что речь идет не об одном человеке, а, как минимум, о двух. Один был трудяга, всю жизнь нарабатывавший опыт ведения бизнеса, получивший основательное и обширное образование, овладевший несколькими языками, неплохо подкованный в юриспруденции и бухгалтерском деле, умевший принимать решения быстро и ответственно. Этот человек, сколотив приличный капитал, ни разу не вступал в конфликт с законом.

- Все так, - согласилась я, - разве образ Ковальски, построенный на показаниях свидетелей, в чем-то противоречит этой краткой характеристике?

- Не могу сказать, что именно противоречит, - комиссар задумался на пару секунд, а затем продолжил, - понимаете, Мэриэл, мы ведь ищем мотив для того, кто решил избавиться от этого человека, значит, букмекер где-то допустил ошибку. Во-первых, он позволил себя отравить, то есть где-то кого-то он неправильно классифицировал. Застрелить его, конечно, мог любой, даже по ошибке или во внезапном гневном ослеплении, но, чтобы воспользоваться ядом, нужны определенные условия, определенная степень близости к жертве. Для того, чтобы напичкать неким веществом жареного цыпленка, доставленного из ресторана, тоже надо, как минимум поймать момент.

- Но тогда получается, что это могла сделать только Шейла, которая ужинала в компании с Ковальски незадолго до его смерти. Однако мне не верится, что это сделала она.

- Я тоже сомневаюсь, но у меня появились дополнительные вопросы к этой барышне. Да и ее приятель как-то не вписывается в историю убийства. Хотя чего только ни случается в нашей жизни.

В это время зазвонил телефон. Комиссар взял трубку. Выслушал молча того, кто ему звонил, затем, прикрыв микрофон, спросил нас:

- Мои ребята задержали Карски. Может, побеседуем с ним?

- Давайте, - поддержала я эту простую мысль, Дэвид, понятно тоже не стал возражать.

Джордж Карски выглядел очень, чтобы не сказать, слишком молодо для своей биографии.

- Комиссар, это, безусловно, какая-то ошибка, я имею в виду мой арест, - заговорил он, не дожидаясь вопросов.

- Вас не арестовали, а задержали для дачи показаний, - поправил Джорджа Эрик.

- Я могу отказаться отвечать без адвоката? - тут же спросил задержанный.

- Конечно, вот телефон, вы можете позвонить своему адвокату, мы подождем. - спокойно отреагировал комиссар.

- Впрочем, если вы всего лишь хотите меня о чем-то спросить, я готов ответить на ваши вопросы. Мне нечего скрывать от полиции.

- Так ли уж нечего, - не сдержал иронической усмешки Эрик.

- Наверняка, вы знаете, что меня уже привлекали за некоторые сложные способы получения дохода, которые оказались рискованными и даже спорными. Настолько, что суд признал мои действия аферой, с чем я до сих пор не согласен. Но ваш отдел ведь не занимается такими пустяками?

- Нет, - подтвердил комиссар, - мы разыскивали вас по другому поводу.

В этот момент мы все заметили, насколько спокойнее задышал наш свидетель, это было так очевидно.

- Спрашивайте, - уверенно предложил он.

- Вы были знакомы с владельцем клуба "147" Саймоном Ковальски? - задал первый вопрос комиссар.

- Вы, естественно, уже выяснили, что я играл раньше в снукер, хоть это было и недолго и без особого блеска. Так что не знать Ковальски я не мог, его знают все в снукере, не только игроки, но и судьи, болельщики. Впрочем, это знакомство вряд ли можно было назвать хотя бы личным, не уверен, что Ковальски, спроси вы его о том же, вспомнил бы меня.

- Но разве не вы познакомили Саймона с Шейлой? - спросила я.

- Девочка таки раскололась, - усмехнулся Карски.

- Так что вы на это скажете? - вернул комиссар его к заданному вопросу.

- Нет, я их не знакомил, знакомство состоялось случайно. По крайней мере, так я думал.

- Но Шейла...

- Я знаю, что она могла сказать, - перебил меня Джордж, - но утверждаю, что знакомство было случайным. Был очень жаркий день, мы с Шейлой зашли в клубный бар, чтобы утолить жажду. Я заказал себе холодное пиво, а ей апельсиновый сок со льдом. Минут через десять к нам подсел Ковальски. Я никогда не думал, что смогу увидеть его в роли ухажера. Это было так забавно. Почти шутя подал сигнал Шейле, дескать, клиент, работаем. Понимаете, комиссар, с моей стороны это было просто озорство. Ну, в крайнем случае, мы попытались бы его привычно раскошелить, но убивать! Зачем?

Он был прав, исходя из того, что мы знали. Но все ли нам было известно?

И тут я подумала, что нам стоит рискнуть и довериться, в какой-то мере, нашей хитроумной и не отягощенной представлениями о честности парочке. Я действительно не верила, что кто-то из них напичкал какой-то мерзостью курятину, доставленную из первоклассного ресторана, да и когда? И как? Скорее, их просто хотели подставить, использовать, как минимум, одного из них в качестве козла отпущения.

- Вы были в квартире Ковальски в тот вечер, когда его отравили, - решительно произнесла я, подчеркнув своим высказыванием тот факт, что присутствие на злополучном ужине не означает, что именно гости Саймона его и отравили. Расскажите все честно, постарайтесь вспомнить, как проходила эта встреча, ведь цыплят доставили тогда, когда вы с Шейлой уже сидели за столом?

Джордж несколько секунд потратил на борьбу с собой прежде, чем начал говорить.

- Да, мы там были. Пожалуй, будет разумнее удовлетворить ваше любопытство. За день до этого Ковальски сделал предложение Шейле, и она ему, по привычке, рассказала о нашей помолвке и о сумме, которая ей нужна, чтобы освободиться от брачного обязательства. Но Ковальски заявил, что отдаст чек только в собственные руки тому, кто требует эти деньги. Поэтому и состоялся званый вечер в его доме.

- И он действительно готов был заплатить? - спросил Катлер.

- Во всяком случае, он так сказал Шейле, а за несколько минут до своей смерти подтвердил это и разговоре со мной.

- А как получилось, что отравленного цыпленка съел только Ковальски? - спросила я.

- Шейла не ужинает, а я терпеть не могу жареных цыплят, это еще с детства.

- Но зачем вы уничтожили улики? - возмущенно спросил комиссар.

- Вы про остатки курятины? Да, глупо получилось, но, когда я понял, что он умер, я не думал, чем он мог отравиться, просто действовал наугад, хотел все представить так, будто он ужинал без компании. Я ведь не только курятину уничтожил, там еще пироги были и салаты.

- Но ведь официант из ресторана видел вас, когда доставлял еду?

- Нет, он доставил ее до того, как мы приехали, мы как раз подъезжали на такси, когда официант отчалил от дома на мотороллере. Он, конечно, мог видеть, что мы подъехали, но вряд ли знал, что мы станем гостями его клиента.

Какое-то время мы еще слушали откровения свидетеля, но ничего существенного он больше не сказал, и комиссар отпустил Карски, взяв с него обязательство о даче показаний в суде.

- Ну и что теперь, - вдруг заговорил Дэвид, молчавший почти все время, пока мы с Эриком опрашивали свидетеля. - Если все это правда, но некого подозревать, только официанта, разве что.

- А почему бы нам не побеседовать с официантом, - поддержал идею Дэвида комиссар. - Если ядом цыпленка заправили не гости Саймона Ковальски, то это случилось, либо на кухне ресторана, либо пока заказ доставлялся по адресу. На кухне всех уже опрашивали, и я сомневаюсь, что мы тут обнаружим что-то новое.

- Но и с официантом наверняка уже говорили? - скептически отозвалась я.

- Давайте попробуем еще раз, поскольку мы уже кое-что выяснили, а у того, кто доставлял заказ в дом букмекера, было время подумать, - предложил Эрик.

Комиссар стал звонить, а нам оставалось только ждать и надеяться на появление новых фактов, которые помогли бы распутать наше непростое дело.

Неожиданное признание

Встреча и очень интересный разговор со свидетелем смог состояться только через пару дней, поскольку пришлось этого свидетеля искать. Он уволился из ресторана на следующий день после допроса в полиции. Кроме того, он сменил и место жительства, что было странно, поскольку связь смерти Ковальски с заказанным накануне ужином не освещалась в прессе несколько дней.

И тут выяснились интересные подробности. Оказалось, что коробку с заказом у официанта принял человек, назвавший себя дворецким. И взял он эту коробку не в доме, а на крыльце. Доставщик еды из ресторана не мог утверждать, что так называемый дворецкий выходил из двери дома или заходил в эту дверь. Ему показалось, что он пользовался другой дверью, видимо, ведущей прямо на кухню, с другой стороны дома, поэтому сам он этого не видел.

Эти неожиданные подробности, наконец, выявили подозреваемого, то есть, мы поняли, что он существует. Теперь нужно было его найти. Хотя бы разобраться, где и как искать.

На сей раз мы собрались в моей конторе, здесь наш относительный покой и возможность не отвлекаться на другие дела были под защитой Ари. А на него мы вполне могли положиться.

- Давайте уточним условия задачи, - предложила я.

Но и комиссар, и Дэвид промолчали. Всем своим видом они демонстрировали, что ждут продолжения моего монолога. Мне ничего не оставалось, и я продолжила свои рассуждения.

- Скорее всего, Саймона Ковальски убил человек, о котором он узнал что-то такое, что могло разрушить жизнь или счастье этого человека, что-то настолько компрометирующее, что стань оно известным даже ограниченному кругу людей, и жизнь потеряла бы смысл. Я, разумеется, утрирую, ведь мы уже знаем, что букмекер не прибегал никогда к прямому шантажу.

- Мы просто не знаем таких случаев, - возразил мне Дэвид, - но это не значит, что их не было.

- И все же, опираясь на свой опыт, я бы предположил, что Мэриэл права, - заметил Катлер, - Ковальски знал, что настоящий шантаж - опасное занятие, опасное вдвойне: и со стороны шантажируемого существует всегда угроза, и со стороны закона могут возникнуть серьезные неприятности.

- Именно так, - продолжила я свои рассуждения, - это не шантаж.Скорее всего, это можно определить как психологическое давление.

- Но вряд ли это давление осуществлялось при помощи каких-то материальных воздействий, в виде писем, например. Значит, в первую очередь, стоит обратить внимание на тех, с кем Ковальски постоянно или хотя бы довольно часто общался.

- А не показать ли официанту фото Селинга? - неожиданно предложил Дэвид.

- Думаю, это стоит сделать в первую очередь, - поддержал идею комиссар.

- А есть ли у нас такое фото? - спросил Дэвид.

- Селинг - человек публичный, - заметила я, - не думаю, что с этим возникнет проблема.

- Что ж, начнем с Селинга, а там посмотрим, - подвел итог короткому совещанию Эрик.

Но искать другого подозреваемого нам не пришлось. Хотя человек, доставивший еду из ресторана, не был абсолютно уверен, что на фото именно тот, кто взял у него коробку с заказом, на пороге дома Ковальски, но, когда Робина Селинга пригласили на официальное опознание, он сломался. И мы услышали его невеселую историю. Я постараюсь ее воспроизвести достаточно точно, но не нарушая слова, которое мы дали в обмен на это признание.

Почти четверть века назад Робин еще играл и участвовал в турнирах. Однажды, он тогда очень нуждался в деньгах, а материальное положение снукириста часто зависит от его успехов у биллиардного стола, ему предложили участие в договорном матче. Деньги ему действительно были жизненно необходимы, а достать нужную сумму было негде, так бывает иногда. Он все равно проиграл бы этот матч, а тут ему предложили очень много денег всего лишь за то, что он оформит проигрыш с определенным счетом, и он пошел на эту сделку. Тогда оказалось все просто и гладко. Никто ничего не заподозрил. Но Селинг чувствовал себя преступником, он мучился, ему снились кошмары. И он не придумал ничего лучшего, чем рассказать о своем проступке другу. И этим другом был Саймон Ковальски. Робин не представлял, чем это может для него обернуться. Нет, Саймон не выдал его, он мастерски находил поводы, чтобы напомнить о том, что он владеет тайной, способной разрушить всю жизнь семьи Селинга, тем самым он с каждым годом наращивал страдания доверившегося ему друга. Теперь Робина мучили не только угрызения совести, но еще и страх быть опозоренным перед обществом, перед друзьями, перед близкими. Селинг понимал, что любой намек Ковальски мог обрушить его жизнь. Скорее всего, он преувеличивал опасность, ведь Саймону было важно владеть тайной, а, если тайны не будет, то и владеть будет нечем. Но страх не ведает логики. Селинг не мог даже утешиться мыслями о самоубийстве, ведь в этом случае позор падет на его близких, а это еще страшнее было осознавать. И он терпел, пока мог. А потом незаметно его стала посещать мысль, что единственным хранителем его тайныявляется Ковальски, который и сам ему об этом часто напоминал.

И вот созрел план. Затем подвернулся случай. И на сей раз все тоже прошло гладко. Но теперь он не чувствовал угрызений совести. Он вздохнул свободно.

Я должна предупредить читателя, что в моей повести нет настоящих имен, поэтому не стоит примерять описанную ситуацию ни на одного судью, когда-либо судившего снукерные матчи. Да и случаи такие больше не повторялись, насколько мне известно. И да, я сочувствую именно Селингу. Я считаю, что доводить человека до состояния, когда он готов совершить убийство, не менее страшно, чем совершить само убийство.

Эпилог

Что значит для игроков и болельщиков снукера число 147, мы поняли только тогда, когда, побывав на турнире, благодаря заботам Инесс, увидели множество счастливых лиц вокруг того, кто набрал эти замечательные баллы за один подход к снукерному столу. Я не помню сколько ходов сделал игрок, но после каждого его удара, шар обязательно падал в лузу. И так до тех пор, пока на столе не остался только белый шар, который, как мы поняли, забивать нельзя. Игрока поздравляли все: и друзья, и соперники, и болельщики с обеих сторон.

Позднее, когда мы собрались в доме у комиссара, мы не могли не вспомнить это необычное дело. Тем более, что у каждого из нас остались свои вопросы. Мы получили не все ответы, но как смогли, выстроили общими усилиями полную картину происшедшего.

Попробую подвести некоторые итоги и внести ясность.

Тамара Рубик, по данным экспертизы, вовсе не была дочерью Саймона Ковальски, что ее совсем не огорчило. Она не стала богатой наследницей, но могла освободиться от ненужных сомнений и переживаний.

Шейле и Джорджу Карски еще предстоит судебное разбирательство по поводу их спорного бизнеса, но это уже другая история.

Селингу предстояло предстать перед судом. Он вызвал у меня противоречивые чувства.

С одной стороны, мне было его жаль. Но меня мучил вопрос: был ли он уверен, что от яда, которым он напичкал курятину, поданную на стол бывшему другу, не пострадают те, кто был в тот вечер в гостях у Саймона Ковальски.